Но тут у Юли возник вопрос, который почему-то раньше никому не приходил в голову.

— Домиан, а что будет, если умрёшь ты, или кто-то из Тёмных основоположников? — поинтересовалась она, хитро прищурив глаза.

— Примерно тоже самое, — заверил её Дмитрий. — С одним лишь различием, что мы никогда не теряем воспоминания, свои способности и не меняем Сторону Жизни. Это потому, что мы втроём обретали Невидимость не моментально, а постепенно. Вначале мы призрачными тенями скользили меж людей, пугая их своим видом, и только потом окончательно стали Невидимыми.

— Ты уже умирал когда-нибудь? — не унималась Вероникина.

— Да, и не раз. Особенно часто это случалось во времена кровавых войн. Их было много. Зная о своей бессмертности, я ввязывался в такие переделки, из которых выйти живым просто нереально. Но что делать? Победа даётся нелегко. За одну только Вторую Мировую Войну я умирал раз двести. Зато спас немало бойцов, закрыв их своим телом, или взяв на себя их задание. Я же Невидимый и поэтому они меня не видели. Своё спасение считали чудом. Я помогал армии Британской Империи, и теперь, живя в России, горжусь тем, что был причастен к Великой Победе.

Домиан часто задышал, вспоминая годы, когда он сражался против Германии.

— Много Невидимых участвовало в войне? — голос Юли прозвучал приглушенно.

— О! В неё ввязались все! — заверил её Решетилов и, судя по вибрации голоса, даже кивнул.

— Но ведь Тёмные тоже воевали? Они-то, наверняка, были на стороне фашистов? — предположил Саша, но Дмитрий тут же возразил:

— Ты будешь удивлён, но они, как ни странно, воевали против немецких захватчиков. Я своими глазами видел, как Тёмные спасали жизни бойцам Советской Армии.

— Постой, но как такое может быть, когда мы Невидимые? — заметила неувязку Диана. — Мы же не существуем ни для кого! Нас не видят, не ощущают, не убивают.

— Так оно и есть, но если мы хотим взять на себя чью-то смерть, то мы умираем.

— Как это? — не поняла девушка.

— Если ты, к примеру, видишь, что ребёнка может задавить машина, ты можешь отпихнуть его, приняв его смерть на себя, и поэтому машина собьет тебя. Со стороны это будет выглядеть, как будто ребёнок отлетел в сторону просто так, и машина никого не сбила. У машины даже капот не сомнётся!

За разговорами время прошло незаметно. Но усталость брала своё, и молодые люди стали подрёмывать. Наступила тишина, нарушаемая шумом ливня. В шалаше было тепло и уютно. Путники уже развалились на сухих листьях. Девушек положили посредине, а по бокам от них легли юноши, обогревая подруг своим теплом.

Долгожданная находка

Дождь оказался затяжным. Он шёл всю ночь и последующие сутки, так что друзья безвылазно просидели в своём шалаше, не рискуя и носа высунуть. Вымокнуть в осеннюю погоду — означало простудиться, а болеть никто не хотел. Это в Безвременье они могли не бояться хвори, а в Гобелении ребята стали уязвимыми перед лицом обычной жизни. Хорошо, что добротно сложенный шалаш надёжно сберёг их от непогоды, не позволив заболеть.

Наконец шум дождя сменился иными звуками. Было слышно, как суетливо порхают птицы, и ветер играет с листовой деревьев. Друзья покинули своё укрытие. В лицо тут же ударил бодрящий воздух, в котором смешивались невероятные запахи свежести, пожухших листьев, еловых шишек и сырой земли.

Холодный ветер изрядно истрепал ветви деревьев, и на земле добавилось жёлтых и красных листьев. Трава вымокла и стала скользкой, а там где её не было, мокрые комья грязи липли к ногам, из-за чего передвижение стало очень затруднительным.

В Гобелении опять была осень, но молодые люди надеялись, что завтра наступит лето. Здесь времена года менялись с немыслимой быстротой. Пока что перемежались осень с летом. Друзья с ужасом думали о том, что после очередного лета внезапно может наступить зима.

Покинув шалаш, юные путники угрюмо брели по лесу, борясь с ветром и холодом. Огонь развести было не чем — трут они потеряли предположительно в месте предыдущей стоянки.

— Неужели так трудно было сразу положить его в котомку? — недовольно ворчал Жан, периодически поглядывая на Сашу. Видимо, он считал именно его повинным в утрате драгоценной вещицы. Заметив его взгляды, Саша агрессивно ответил:

— Нечего на меня таращиться. Это не я! Я и понятия не имел, что его кто-то вытащил!

— Как понятия не имел? — взвёлся Жан. — Это ты же костёр разжигал!

— Да, разжигал, — согласился тот, но тут же добавил: — Но я сразу убрал трут в котомку. Это потом, когда доставали еду…

Он так и не договорил, так как Юле надоели их препирательства и она закричала:

— Хватит!!! Давайте будем считать, что это я потеряла трут! Но только избавьте меня от своих возмущений!

Все тут же замолчали. Действительно, какая уже была разница кто виноват?