Не помню, как дошла до алтаря. Будто из тумана предо мной появился Лацис. Видимо, он и прежде стоял тут, только я не видела его, вначале рассматривая часовню, а потом, борясь с желанием побежать назад по проходу в объятия Ноэля. Представляю, что тогда началось бы! Во-первых, Лацис быстро покончил бы с этим представлением, а во-вторых, для окружающих это было бы более потрясающим зрелищем, нежели обычная свадьба. Голову даю на отсечение, что те, кто знает, или догадывается о нашей любви с Ноэлем, следит за нашими страданиями с большим интересом, чем за самой церемонией. Стервятники!

Заиграла музыка. Звуки напоминали волынку с примесью органа. Два инструмента в одном! Я даже оглянулась в поисках столь экзотического инструмента. Слева от алтаря увидела юную дракониху, старательно перепрыгивающую с одной круглой мраморной пластаны на другую. Больше походило на нелепый танец, так как порой ей приходилось судорожно махать руками, дабы сохранить равновесие. Но сомнений не было: именно от её перемещений раздавались звуки. А дракониха даже не фальшивила, напоминая своими движениями горного козла, скрещенного с вороной. Мелодия была заунывная, с намёком на торжественность. Судя по всему, именно такая музыка сопровождала все свадьбы.

Под эти звуки дракон, приведший меня, остался внизу, а я поднялась на эшафот, где меня ждал палач. Язык не поворачивался назвать эшафот алтарём, а палача женихом. Впрочем, вид у «жениха» был весьма привлекательный: тёмно-синий костюм начищенные до блеска туфли. Будто спрыгнул со страниц современного модного журнала! Волосы расчёсаны идеально, волосок к волоску. Я мрачно посмотрела на красивое лицо мужчины и поморщилась. Но его это не смутило.

— Кэтрил, ты прекрасна, как утренняя заря, — севшим от волнения голосом произнёс он. — Я счастлив, что ты согласилась стать моей женой.

Если бы он ударил меня по голове обухом, я бы удивилась меньше, ей богу! Что это за комплименты? Что за севший голос? Если не знать сущность этого подонка, то можно было предположить, что реально влюбился и с волнением ждал торжественного дня.

— Сдурел что ли? — вместе с этими словами чуть не плюнула ему в лицо. — Какая на фиг «утренняя заря» и «согласилась стать женой». Власть по башке сильно шандарахнула, раз несёшь всякий бред?

Лацис смутился. Я и сама не ожидала, что он способен смущаться. Уставилась с интересом на своего мучителя, в предвкушении новой ахинеи, произнесённой им. Но Лацис молчал и восторженно пялился на меня. Музыка заглушала наш разговор, но выражения лиц были видны всем.

— Да что с тобой? — не поняла я, чувствуя, что краснею. — Ведёшь себя странно.

Глаза Лациса почернели. Он сглотнул. Потупил взор. Ни дать, ни взять — влюблённый мальчишка! Не знай я подлой сущности этого гада, могла бы подумать, что он влюбился! Да только знаю, что Лацис ни в кого не может влюбиться: у него нет ни сердца, ни души, а без этих двух составляющих любовь невозможна.

— Не думал, что наш брак станет не только соглашением сторон, но и соединением сердец, — молвил Лацис, отчего мне показалось, что он ударил меня по лицу.

Замерла и отшатнулась назад. Чуть не свалилась с эшафота, но дракон, приведший меня сюда, вовремя подхватил и водрузил на место. Дракониха, сигающая по «клавишам» застыла на одной ноге, отчего часовня залилась высоким звуком, похожим на стон. Хоть я не могла оторвать глаз от Лациса, но боковым зрением заметила, что приглашённые задвигались и, судя по всему, зашептались.

Лацис первым пришёл в себя и взмахом руки велел драконихе прыгать дальше. Музыка полилась с прежней торжественностью. Только теперь всё было по-иному. То ли для меня всё изменилось, то ли реально что-то стало не так. Но что?

Лацис подошёл ко мне и нежно взял за руку.

Мать моя! Нежно! Чуть не укусила его, чтобы не притрагивался.

— Прекраснее тебя невесты не было, и нет, — проговорил он, коснувшись дыханием моего уха.

Такое признание заставило меня отчаянно захлопать глазами. Слегка отстранившись, уставилась на него. Ничего себе загнул! Уж не заболел ли? И если заболел, то желательно, чтобы смертельно без возможности выздороветь! Эх, добрая я, сочувствующая. Прямо мать Тереза воплоти!

Мне бы напуститься на Лациса, а я только и смогла, что ошалело уставиться на него. Таких разительных перемен я не ожидала.

— Ты себя хорошо чувствуешь? — спросила я, вместо того, чтобы двинуть этому козлу промеж рогов. Впрочем, промеж ног тоже было бы уместно.

— Лучше некуда, — заявил он довольно тихо, чтобы звуки музыки сделали его слова недоступными публике, но при этом, чтобы я хорошо слышала.

— Тогда для чего нелепые комплименты и влюблённые взгляды? — холодно бросила я, покосившись на Ноэля. Он не слышал, о чём мы говорили, но не мог не заметить слащавой физиономии Лациса, растёкшейся в приступах нежности. На лице Ноэля застыло недоразумение. На моём, кажется, тоже. Поэтому попросила «жениха»: — Давай-ка поскорее покончим с цирком, который ты здесь устроил, и распустим гостей.