Шрифт:
— А зуб где потерял?
— Сам выпал! — гордо сообщил Алешка. — У меня уже новый растет. Вон…
Он без стеснения продемонстрировал Инне крошечный осколочек в щербинке и вновь принялся за мороженое.
Она смотрела, как он ест… Совсем как Юра — откусывая крупные куски, быстро, но не жадно, успевая при этом болтать и улыбаться ей доверчивой детской улыбкой…
Инна не удержалась и провела рукой по его шевелюре.
— А что, все Соломины такие черноволосые?
Мальчик даже не удивился, что она знает его фамилию. Словно все в мире были обязаны знать, что он именно Алеша Соломин, а не кто-нибудь другой.
— Не… Деда говорит, что я в папу. Остальные у нас… — он чуть замялся, споткнувшись на слове «остальные», — белобрысые.
Под этими «остальными» сын подразумевал ее, свою мать.
— Понятно… Я так и думала… — поспешно сказала Инна, стараясь не показать ему, как больно задела ее эта фраза.
Она смотрела на сына, не подозревающего, что рядом с ним стоит его мать. Разве может быть его матерью эта роскошная тетя, благоухающая духами, смешивающимися с морозной свежестью, нездешняя и неземная? На нем была старенькая курточка со свалявшимся искусственным мехом на подкладке, вокруг шеи болтался самовязаный шарфик, свитер серый, невзрачный, синие форменные брюки из дешевого материала. И носы у ботинок облупившиеся и содранные…
Инна вынула из кармана какую-то купюру и сунула ему в руку.
— Возьми, — пробормотала она. — Угостишь своих друзей…
Мальчик разжал ладошку и обалденно ойкнул — сотня!
— Купишь себе что захочется, — сказала Инна. — Только не говори дедушке, а то он не разрешит тебе есть мороженое. Пусть это будет нашим секретом, хорошо?
— Хорошо… — Он просиял улыбкой, рассматривая свое сокровище.
Действительно, как в сказке!
— Леха! — нетерпеливо окликнули его успевшие добежать до угла и вернуться обратно друзья. — Ну ты идешь?
— Сейчас! — он дернулся нетерпеливо и остановился, не в силах оторваться от странной феи, боясь, что она исчезнет, едва он отвернется.
В одной руке у него были брикеты с мороженым, а в другой — бумажка, сулящая кучу всяких удовольствий…
— Беги, — ласково улыбнулась фея, и глаза ее вдруг стали очень грустными.
Он кивнул, отступил на шаг, повернулся… и оглянулся опять.
Она смотрела на него с такой нежностью, как еще никто на свете не смотрел.
— Беги, — повторила она.
И вдруг нагнулась и коснулась прохладными губами его щеки.
Алешка обалдело захлопал глазами, попятился и быстро глянул на мальчишек. А потом помчался к ним вприпрыжку.
Инна видела, как он вручил им по «Лакомке», что-то оживленно и возбужденно рассказывая. Потом вдруг замолчал и опять оглянулся.
Она быстро отступила за киоск.
Алешка протянул было в ее сторону руку и замер.
Волшебной феи больше не было — пустая улица, только поземка метет по тротуару… Она исчезла, испарилась, растворилась так же необъяснимо и загадочно, как и возникла перед ним.
Конечно, именно так и кончаются все сказки…
Дома он спрятал свое сокровище под обложку дневника и долго еще не решался потратить, рассматривая его перед сном.
Перед глазами вновь возникала снежная фея с грустными глазами. Странно, но он был уверен, что она его очень любит. Ведь недаром она выделила именно его из всех мальчиков. Но он ни разу даже не подумал, что это могла быть его мать.
Мать была где-то далеко, он знал, что она жива, но просто не хочет жить с ним, и не винил ее. Он просто не думал о ней. Она для него не существовала. Она только снилась иногда, но он никак не мог увидеть ее лица, запомнить слова, что она ему шептала.
Она была далекой и недостижимой… Иногда ему хотелось, чтоб она вдруг возникла ниоткуда и он бы гордо прошел с ней рядом на зависть всем мальчишкам. Ведь конечно же она сказочно красива, иначе и быть не может. И она добра и ласкова, и она будет выполнять все его желания. Совсем как та фея…
Он так мало знал о ней. Дед всегда обрывал разговор, не отвечал на Алешкины вопросы. И мальчик научился по-взрослому прятать свою тоску в самые потаенные уголки души и не выпускать ее оттуда. Он просто привыкал понемногу к мысли о том, что это неосуществимая мечта. Но он не мог жить только одной мечтой, у него была куча более насущных проблем — уговорить деда купить футбольный мяч, стереть в дневнике двойку и списать контрольную. У него была совершенно нормальная мальчишеская жизнь. Кроме одного — у него, не было ни отца, ни матери…
«Когда я вырасту, — твердо решил он, — я найду эту фею и женюсь на ней…»
Глава 13
Меренги
День был жаркий.
Надя, только войдя в дом, сразу умылась холодной водой и теперь сидела перед Инной, отдыхая, держа очки в руке, с лицом мокрым, умилительно усталым.
— Чего полотенце не взяла?
— Я нарочно. Сохну. Охлаждаюсь.
«Какая она маленькая. Он, наверное, чувствует к ней нежность, как к ребенку. Да нет, у парня в двадцать лет совсем другие чувства. Рядом с ней он ощущает себя сильным, огромным… В общем-то все мы одинаковые, чувства у всех одни и те же… А все же я ничего не знаю об их жизни. Я — в стороне», — думала Инна, глядя на Надю. Но вслух сказала только: