Шрифт:
– Ну?
– Бабы говорят, двоих убила, пока подстрелить изловчились!
Гицэ ткнул пальцем себе за спину, и Симеон, присмотревшись, крепко выругался: среди бережно уложенных тел ярко переливалась цветная тряпка чаршафа. В головах погибших тихо сидел Штефан и гладил растрепанные косы, слипшиеся от крови. Поднял отчаянные глаза на подошедшего капитана.
– Она говорила, лучше коз пасти на свободе и сухие корки глодать...
Симеон кивнул, мрачно почесывая затылок.
– Лихая девка была, царствие ей... – он осекся. – Как бы ее похоронить-то? Она ведь не нашей веры.
Штефан опустил голову, снова погладил светлые косы. Поправил мокрый чаршаф на уже спокойном лице.
– Не знаю... – голос его сорвался, и Симеон, еще немного поразмыслив, осторожно коснулся его плеча.
– Ничего. Говорят, Аллах тоже пускает в рай всех, кто погиб в бою, защищая честь и свободу. Их даже обмывать не велят. Вот и положим их вместе, как на войне хоронили...
Над свежей могилой пандуры вскинули ружья, дали залп. Эхо глухо раскатилось по сырым горам, заплясали встревоженные кони. Женщины посадили ребятишек на упряжную кобылу, двинулись в сторону заставы, все еще утирая глаза рукавами и косынками.
– Едем, – коротко приказал пандурам Симеон, берясь за стремя.
Штефан чуть замешкался – стоял, уткнувшись лицом гнедому в шею. Йоргу похлопал его по плечу.
– Поехали, парень. Догоним мы их.
Тот вздрогнул, оборачиваясь. Осторожно забрался в седло, долго устраивался, чтобы не мешала притороченная мина. Тронул коня и еще раз посмотрел назад, на свежий земляной бугор, на который снова начал сыпаться противный холодный дождик.
– Прости, джаным...
– 15 -
– Подмораживает, – полушепотом заметил Гицэ. Высунулся из-за камня, потянул носом, едва различимый на фоне неба над гребнем.
Сгибаясь, Штефан подобрался к нему поближе, чтобы не говорить в голос.
– Что там?
– Дым, – Гицэ фыркнул в усы, но смешок прозвучал недобро. – Задрогли, твари, задницы у костра греют.
Штефан принюхался. Запах дыма был едва различим, если вообще не чудился. И без того целый день в ноздрях стояла омерзительная вонь паленого мяса и тлеющего сырого дерева. А Гицэ учуял!
Целый день они гнали лошадей торопливой рысью по горным дорожкам, и на развилках Гицэ и Симеон, почти не задерживаясь, поглядывали с седел на землю и отмахивали направление. Штефану сроду бы не понять, что же они видели на раскисшей дороге – следов там была чертова уйма.
– Эти сволочи телегу с пасеки прихватили, – буркнул Йоргу в ответ на вопрос, будто это что-то объясняло. Сам он кружил в холмах по верхам, выводил своего мерина на край обрывов с плато или вовсе уносился вперед и возвращался, оглядывая окрестности, чтобы отряд не налетел на противника. Штефан, мучаясь бездействием, хотел было поездить с ним, но его осадил Симеон:
– Пока ты озираешься, они тебя как раз заприметят! В строй!
И только к ночи, когда следы телеги и разбойников стали совсем свежими, и пандуры перевели коней на шаг и начали поминутно останавливаться и слушать, Штефан упросил Гицэ взять его с собой в грядущую разведку.
Симеон не возражал. На последнем перекрестке противник повернул в ущелье налево, а капитан с Йоргу почему-то повели отряд в соседнее, прямо через гребень. Они настороженно переглядывались и качали головами, будто знали что-то очень нехорошее. Гицэ хищно оскалил белые зубы в сгущающейся темноте.
– Ну, пошли, Подсолнух. Только пока я рот раскрою, ты уже упасть должен, понял?..
Теперь, на гребне, Штефан осторожно пополз вперед. Гицэ не остановил, только прошипел в спину еще раз:
– Не высовывайся!
Высовываться Штефан и не собирался. Нет. Даже пистолета не доставал – не знал, что может случиться, когда видишь перед собой врагов, тех самых, которые убивали твоих близких... Он замотал головой, отгоняя воспоминания о Фатьме. Не время, сейчас не время!
Разбойников он не увидел. Но на скалах внизу, в небольшом отнорке ущелья, мирно плясали отсветы костра, и, кажется, бродила лошадь.
– Плохо, – едва слышно пробормотал рядом Гицэ. – За камнями сидят, так их и перетак, – он выругался и глубоко задумался. Потом похлопал Штефана по плечу. – Давай, Подсолнух, обратно к нашим. Дорогу найдешь?
Штефан закивал – он и правда помнил дорогу, даром, что они долгонько плутали в потемках по этим склонам. На учениях в Термилаке приходилось ориентироваться на местности. Теперь пригодилось.
И все-таки само собой сорвалось с языка:
– А ты?
– Вниз пойду. Посчитать их надо, – сквозь зубы буркнул Гицэ и вытянул из-за пояса пистолет. – Если стрельну – знайте, что попался.