И в этот момент я буквально готова умереть.

Абсолютно серьёзно.

Я целую Данте.

Целую.

Данте.

Мои мысли не перестают бежать в моей голове, пока Данте целует меня самым романтичным и мягким поцелуем, который я когда-либо испытывала. Мои мысли сливаются воедино, и всё, что я могу сделать сейчас — это погрузиться в этот момент. Кажется, мир на секунду взрывается. Это самый удивительный поцелуй в истории человечества.

Данте так хорошо пахнет, и его руки такие сильные, и его смокинг такой мягкий на моей коже, и это самая романтичная терраса, которую я когда-либо видела. Так, так романтично! Я хватаюсь за него, стараюсь оказаться всё ближе и ближе. Цветы, которые окружают нас, развевают свои сочные ароматы на ветру, и я не хочу, чтобы этот момент заканчивался. Никогда.

Никогда.

Но реальность настигает нас.

Ровно через мгновение.

Телефон Данте звенит в его кармане, и громкий звук возвращает нас к реальности. Я перестаю хвататься за него, а он неохотно лезет в карман и отвечает на звонок.

— Прости, я не слышал его раньше.

Длинная пауза.

— Нет, я сейчас не там. Я не знал, что ты пришла.

Длинная пауза.

— Я буду там через пару минут.

Пауза.

— Да. Увидимся.

Он вешает трубку, и моё сердце вздрагивает на мгновение, потому что я знаю, с кем он говорил, ещё до того, как спрошу об этом.

— Элена?

Мой голос звучит тонким, и вдруг кажется, что терраса движется. Я держу себя в руках, сидя на шезлонге, и моргаю, чтобы очистить своё нечеткое зрение.

Данте кивает, не произнеся ни слова.

Но у меня есть моя жидкая храбрость, бушующая в моих венах, и я вдруг не боюсь задать вопрос, который мне был интересен всё это время. Он выжигает меня изнутри, и я должна знать ответ на него.

— Она твоя девушка?

На террасе царит полная тишина, и я боюсь посмотреть на него. Я боюсь услышать ответ. Я боюсь выражения, которое может быть на его лице. Я внезапно стала бояться всего.

— Не важно, — быстро бормочу я. — Можешь не отвечать.

— Это сложный вопрос, Риз, — отвечает он. — Прости. Это действительно сложный вопрос.

И, по-видимому, жидкая храбрость также похожа на жидкий огонь, потому что я взрываюсь.

— Это не сложный вопрос, — говорю ему я ледяным тоном. — Либо Элена твоя девушка, либо нет. Всё просто.

— Ты не понимаешь, — вздыхает он. — Мой мир не похож на твой.

И внезапно огонь в моих венах становится ледяной водой.

Потому что он прав. Мы из разных миров, и я знала это с самого начала. Я не должна была просить его о поцелуе, потому что он никогда не сможет быть со мной. Я знаю это. Я совершенно не из его лиги. И я внезапно осознаю, что не уверена, хочу ли в ней быть. В конце концов, его мир так сложен.

— Это было ошибкой, — бормочу я, пытаясь встать с шезлонга.

Я спотыкаюсь и падаю обратно, прямо на колени Данте. Я чувствую его сильные ноги подо мной и борюсь с желанием задержаться на этом месте. Он секунду удерживает меня, его глаза прикованы к моим. Его омрачает сожаление, и я не знаю, почему. Он жалеет, что поцеловал меня? Или он жалеет, что не может поцеловать меня снова? В любом случае, этого достаточно. Я выскальзываю из его рук и бегу прочь.

И я думала, что мне не придётся бегать на каблуках.

Мои шаги с громким звуком отражаются от мраморных полов, и любой человек в районе ста ярдов может услышать меня. В Старом Дворце мне на пути периодически встречаются охранники, которые, хоть и смотрят на меня с любопытством, но не вмешиваются. Я слышу шаги Данте позади себя и слышу, как он зовёт меня по имени. Но он не просит охранников остановить меня.

Я почти добираюсь до своей комнаты, прежде чем мой левый каблук цепляется за платье, и я падаю на пол, словно мешок картошки. Моё платье расстилается вокруг меня мягким облаком ткани, а руки совсем не смягчают падение. Я царапаю плечо о пол. Я должна быть унижена, так как это именно то, чего я боялась с того момента, как надела туфли на адских шпильках. Но, что удивительно, мне всё равно. Я лежу так некоторое время, успокаиваясь. И слышу Данте где-то рядом со мной.

— С тобой всё в порядке? — мягко спрашивает он.

Я ничего не отвечаю.

Я остаюсь неподвижной, а он наклоняется и обнимает меня.

Он придерживает меня одной рукой, а другой открывает дверь, и затем несёт меня внутрь и аккуратно опускает на кровать. Он не присаживается на неё.

— С тобой всё в порядке? — снова спрашивает он, серьезно глядя на меня.

Он поднимает одну из моих ладоней и осматривает её, но я отдёргиваю руку. Я не хочу, чтобы он ко мне прикасался, держал меня за руку, обнимал меня, но не мог быть со мной.

Скрепя сердце, я молча киваю и затем отворачиваюсь.

— Спокойной ночи, Данте.

Я отпускаю его. Это ясно, как божий день.

— Мы можем поговорить завтра? — спрашивает он. Он почти умоляет об этом. Он такой вежливый. Такой… Кабрерианец.

— Я не знаю.

— Пожалуйста, Риз. Давай поговорим завтра. Утром тебе станет лучше.

Я молча киваю. Я не могу сейчас с ним разговаривать. Просто не могу.

— Хороших снов.

Он поворачивается, уходит, а я утыкаюсь лицом в подушку и плачу.