Я покачал головой, сдерживая то, что хотел сказать. Я не хотел снова ее отпугнуть. Ни мне, ни моей совести это было не нужно. И моему разуму тоже. Ведь у меня и так было достаточно проблем.

— Держись за меня, — сказал я. — Это дерьмо скользкое.

Лара схватила меня за руку своими двумя ладонями и крепко сжала. Каждый раз, когда она теряла равновесие, ее ногти впивались в мою руку. Я стиснул зубы, ненавидя то, что мне было приятно, когда кто-то прикасался ко мне. Что я могу спасти кого-то.

Я забрал ее к своему грузовику и открыл пассажирскую дверь.

Она села, ее волосы были влажными и спутанными, лицо мокрым от дождя и слез, по щекам стекали маленькие черные полосы от макияжа. Она вздрогнула и начала тереть руки.

— Си…

— Не сейчас, — сказал я, прежде чем захлопнуть дверь.

Затем я постоял несколько секунд перед своим грузовиком. Ее машина хорошо застряла. Шины были наполовину зарыты, и не было никакого смысла пытаться вытаскивать ее, пока не пройдет дождь, и все немного не подсохнет.

Это будет не раньше, чем завтра.

И это означало, что Лара будет еще раз ночевать в моей хижине.

Я потер лоб и забрался в свой грузовик. Всю дорогу домой мне приходилось ехать задним ходом. Я не хотел рисковать, пытаясь развернуться. Даже полный привод ничего не значил на этой горе.

Когда я остановил грузовик, то посмотрел на Лару. Она съежилась, дрожа от дождя. Может быть, она дрожит от сожаления или страха передо мной.

— Иди внутрь, — сказал я. — Можешь принять горячий душ. Я дам тебе что-нибудь надеть.

Она кивнула.

— Я никогда не имела в виду…

— Я знаю, — сказал я. — Никто никогда не имеет в виду. Но дерьмо случается. Просто не спорь со мной, ладно?

— Ладно, — сказала она.

Она открыла дверь грузовика и вышла. Я видел, как она вошла в мой дом.

Это было видение, которое у меня было долгое время. Но это был не тот гребаный человек. Эта женщина, которая постоянно врывалась в мою жизнь. Она была явно расстроена чем-то.

Но разве это было так плохо? Иметь кого-то, кто понимает, каково это?

Я заглушил грузовик и пришел в себя.

Все еще шел дождь. Приятный, спокойный дождь, и вдалеке раздавались раскаты грома. Худшее уже было позади. Но потом я посмотрел в сторону ванной и покачал головой. Может быть, самая страшная буря только начиналась.

Я пошел на кухню и схватил чайник. Я наполнил его водой и поставил на горелку, но пока не включил. Я взял две кружки и два пакетика чая. Надеюсь, горячий душ, кружка горячего чая и даже огонь помогут Ларе успокоиться.

Я поднялся по лестнице на чердак и отказался смотреть на стол. Я подошел к шкафу и открыл его. Я схватил старую рубашку, от которой пахло мной и пылью. У меня также были пижамные штаны, но они были слишком велики для Лары. Я схватил пару веревочек, чтобы она могла их подвязать. Мне не нужно, чтобы она разгуливала по моей хижине полуголая, только прикрыв рубашкой определенные части тела.

Однако мысль об этом заставила меня сжать одежду в руках. Я закрыл глаза и медленно выдохнул. Я очень старался не думать о ней в таком ключе. Но это была почти инстинктивная потребность. Что-то дикое в глубине моей души, что хотело сбежать и освободиться.

Это могло случиться. И случится, но не с Ларой.

Ей нужно было успокоиться, а потом убраться завтра из моей хижины и с горы. И держаться подальше.

Я сделал еще один глубокий вдох и спустился вниз.

Я прошел в ванную и увидел, что дверь была приоткрыта.

Лара стояла там полностью одетая. В руке у нее было полотенце, она пыталась промокнуть голову.

Я откашлялся, и она посмотрела на мое отражение в зеркале.

Она толкнула дверь и открыла ее до конца.

Душ уже работал.

— Я принес тебе вот это, — сказал я. — Не уверен, все ли будет работать. Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится.

— Спасибо.

— Я поставил воду на чай. Тебе нужно согреться и успокоиться. Здесь все будет хорошо. Ты можешь спать на диване как раньше. Я позвоню своему боссу завтра, и мы достанем оборудование, чтобы вытащить твою машину оттуда. Но сегодня ты ничего не сможешь с этим поделать. Чем сильнее идет дождь, тем хуже.

Лара кивнула.

— Хорошо. Спасибо.

— Я займусь этим порезом, когда ты выйдешь из душа, — сказал я.

Мой голос вдруг стал добрым, нежным, манящим. Резкий контраст с дерзким хером, который выгнал ее из дома в гребаную бурю.

Да, я чувствовал себя виноватым.

Я попятился, а она закрыла дверь.

Но она ее не заперла.

Черт, это оставило меня с этим невозможным чувством искушения.

Я занял свои мысли и руки.

Я развел небольшой костер в камине. У меня есть подушки и одеяла для дивана. Я пошел на кухню и стал ходить, как лев в клетке. Я был зол, что Лара снова здесь. Но в каком-то смысле почувствовал облегчение. У меня будет ночь, когда я был бы не один. Но я должен был признать, что все еще одинок.