Молодой человек громко рассмеялся и повернулся к мужчине.

– До сих пор не понимаю, евреи эти парни или нет, - говорил он с нью-йоркским акцентом.

– Не совсем ясно, - ответил инструктор.

– Унгер - еврейская фамилия, верно?

– Верно.

– Значит, Унгер может быть белым евреем.

– Что это за белый еврей?
– спросил американец.

– Вы никогда не слышали такого выражения? Это еврей, который ведет себя по-еврейски.

– Ни разу не слышал.

Молодой человек задумался.

– Так мне сказал Билл. Он сказал, что это считается комплиментом. Однако я слышал от кого-то еще, что это своего рода оскорбление.

– Я не знаю всего на свете, - пожал плечами инструктор.

– А все-таки это комплимент или оскорбление?
– спросил Буров у Холлиса.

– Довольно приятный комплимент, - ответил Холлис.

– По-моему, вы лжете, - улыбнулся Буров.
– Иногда здесь лгут. И это всегда создает проблемы. Но обычно мы проверяем такие вещи.

Холлис посмотрел на американцев, бывших его братьями-летчиками, и сердце его защемило. Он взял Лизу за руку и вывел из зала. Буров вышел за ними, и они остановились на крыльце.

– Видите ли, ложь по оплошности - самая большая трудность, - продолжал Буров.
– Наши инструкторы - небольшие энтузиасты своего дела, так что... Он взглянул на Холлиса.
– Вы чем-то обеспокоены?

– Нет.

– Ах да, эти люди... Как это бессердечно с моей стороны! Но с ними все в порядке, Холлис. Они прекрасно себя чувствуют.

Лиза положила руку Холлису на плечо.

– Все в порядке, - кивнул тот.

– Из Минска мне позвонил один человек. Он подозревает, что вы вычислили его. Вы догадываетесь, о ком я говорю, Холлис?

– Вы говорите о Майке Салерно.

– Да, совершенно верно. Как это вы раскусили его?

– Я видел, как он курил сигарету, - ответил Сэм.

– Понятно, - задумчиво кивнул тот.

Лиза переводила взгляд с одного на другого.

– Майк?..
– наконец выдохнула она.

– Да, - подтвердил Буров.
– Вас одурачили, мисс Родз? Боже!
– он снова обратился к Холлису.
– Однако вы понимаете, полковник, что если кто-нибудь не распознает волка в овечьей шкуре, как это сделали вы, то какая ошибка может пройти незамеченной. Я вовсе не умоляю вашу проницательность! Однако и более проницательных людей, чем вы, обводили вокруг пальца мои выпускники, например, хорошего знакомого мисс Родз, Сэза Айлеви. Те же Келлумы, к примеру.

– Келлумы?!
– воскликнула Лиза.
– Дик и Энн?
– Она в ужасе посмотрела на Холлиса.

– Да, Лиза, - сказал он.

Она закачала головой.

– О Господи... Боже мой... я не верю...

Буров улыбался и не скрывал, что получает наслаждение от этой сцены.

– А ведь есть еще три тысячи наших в Америке, в ваших посольствах, на ваших военных базах за границей. Фантастика, не правда ли?

Холлис очень надеялся, что Буров теперь понял и поверил, что Лизе известно совсем немногое.

– А как вы раскусили Келлумов?
– спросил Буров.

– Простая проверка биографических данных. Но, по правде говоря, они оказались великолепными актерами.

– Да, это большая неприятность. Теперь мистер Айлеви допрашивает их. Он хорошо умеет допрашивать?

– Представления не имею, - сказал Холлис.
– А вы не собираетесь менять место расположения школы? Ведь Додсон на свободе, а Келлумы в руках Айлеви.

Буров пожал плечами.

– Я бы предпочел этого не делать. Но не все зависит только от меня. А как бы вы поступили на моем месте, Холлис?

– Ну, заявил бы, что это моя вотчина и я в ней хозяин. Я бы постарался не поддаваться давлению Вашингтона или Кремля. Надо создавать иллюзию.

– Возможно, это именно вы создаете иллюзию. Ладно, посмотрим. Если вы не очень устали, погуляем еще.

Они последовали за Буровым к небольшому коттеджу, очень похожему на американский.

– В этом доме живут четверо учеников, - объяснил Буров. Постучав в дверь, он открыл ее. В маленькой гостиной на полу молодые люди играли в "Тривиальные вопросы". Буров сделал им знак продолжать игру.

Холлис опять отметил их непринужденность и совершенно нерусскую внешность. Все были в джинсах и спортивных рубашках.