Черт. Эта девушка.

— Ты не пойдешь сегодня в La D'ebauche. Или когда-либо, если уж на то пошло, но это в другой раз.

— Почему нет? — насмехается она. — Я могу попросить кого-нибудь раздеть меня, когда я встану перед ним на колени. Мне хочется воссоздать сцену только что, произошедшего.

Я хватаю ее за затылок, и она замирает, ее дыхание прерывается. Трахните меня, всего одно прикосновение, и она уже такая отзывчивая.

На что бы это было похоже, если бы я прижал ее и съел, словно она моя последняя еда? Или еще лучше, если бы я трахнул ее, не сдерживаясь, как всегда, хотел?

— О-отпусти меня.

— Возможно, ты захочешь сделать это немного более убедительным, — шепчу я.

— Ронан...

— Да, ma belle — моя красавица?

— Если ты меня не отпустишь...

— Что? Оставишь еще один любовный укус, как тот, что на моей губе?

Я касаюсь небольшого пореза, который медленно заживает.

Ее взгляд следует за моим пальцем, и она сглатывает, ее дыхание потрескивает в тишине.

— Тебя заводит понимание, что ты причинила мне боль?

— Что? Нет.

Ее голос самый низкий, который я когда-либо слышал.

Моя маленькая сумасшедшая красавица.

— Тогда это перспектива получить боль в ответ?

Мой палец скользит вверх и вниз по коже ее затылка, и именно тогда я чувствую дрожь, которая охватывает ее.

Когда она ничего не говорит, я наклоняюсь и шепчу:

— Тебе не нужно скрывать от меня свое безумие, ma belle — моя красавица. Покажи это, и я обещаю насладиться этим.

Она отталкивает меня, ее щеки краснеют.

Я усмехаюсь, когда она открывает дверь и выскакивает наружу.

— У тебя есть неделя, чтобы разорвать помолвку, — кричу я ей вслед своим очаровательным тоном.

Она не оборачивается и бежит к ближайшему выходу.

Это уже второй раз, когда она убегает от меня, но третьего не будет.

— Привет, Агнус.

Я улыбаюсь в первый раз за сегодняшний день.

Ноксу нравится дразнить меня, говоря, что я улыбаюсь только раз в день, и надеюсь, что он не поймет, как Эльза, и не поймет, кому я улыбаюсь.

Я пристегиваю ремень безопасности, когда машина выезжает на дорогу.

Агнус воспитал Нокса и меня, будто мы были его детьми. Когда нам было восемь, нас с Ноксом похитил его брат Реджинальд, хотя я бы не назвала это похищением. Мы с Ноксом убегали из борделя, в котором работала мама. Мы были голодны и замерзли, так замерзли; я все еще чувствую холод зимними ночами, даже когда нахожусь под одеялом.

Реджинальд был тем шикарным водителем, который предлагал нам еду, если мы встречали его любовницу. Ноксу это не нравилось, и он говорил, что нам не стоит ехать, но я взяла Реджинальда за руку, и мы сели в его машину.

У нас была еда. Мы ели так много, что я думала, что мы лопнем, но, будучи голодными грязными детьми, мы продолжали есть, потому что не знали, когда поедим в следующий раз.

Затем появилась любовница Реджинальда — покойная жена отца, Эбигейл, — и она была точной копией того, как Эльза выглядит сейчас.

Она была добра и приготовила нам ванну, а затем дала нам новую одежду. Я не произнесла ни слова, ни разу, но Нокс продолжал благодарить ее и был таким очаровательным.

Чего мы не знали, так это того, что она была психически больна и кормила только детей, которые были похожи на ее покойного сына. В тот момент, когда она узнала, что я девочка с короткой стрижкой, она как бы взбесилась.

Меня с Ноксом заперли в подвале в течение нескольких дней или недель, я до сих пор не помню. Мы почти не ели, и однажды она порезала нам колени, чтобы у нас была такая же травма, как у ее сына.

Тогда Нокс плакал, даже когда обнимал меня и говорил, что все будет хорошо.

Не было хорошо.

Я была слишком ошеломлена, и это было не из-за того инцидента. Я также ничего не говорила. Все, что я продолжала делать, это облизывать губы, пробуя последний кусочек шоколада, который мы съели.

Потом появился папа.

Люди думают, что рыцари это твоя половинка, но мой рыцарь это отец, Итан.

Он спас нас от своей жены и собирался отвезти нас обратно к маме, но Нокс умолял его не делать этого.