Ему что-то говорили, видимо оправдывались, а я стоял, ожидая уже любого результата. Наверно, этот мой покорный вид несколько успокоил старика генерала. Он помолчал, занимаясь своим чаем и искоса посматривая на меня. Казалось, от горячего чая постепенно гнев его начал остывать.

– Ну ладно, говори, зачем пришел, – наконец снизошел он ко мне, и я высказал свою просьбу перевести меня из Рязанской высшей школы МВД в г. Уфу в открывающуюся там такую же высшую школу.

– Ишь, чего захотел! – воскликнул генерал. – Какая в Уфе школа?! Она еще вилами писана, и возможно ее не будет, кто тебе о ней говорил?

– Все говорят, товарищ генерал, – сказал я, чтобы не называть фамилий.

– Работаешь начальником кафедры в Рязани, вот и работай, пока я тебя не выгнал и оттуда за недисциплинированность.

– Ну, ладно, – помолчав, повторил он уже мирно.

– Школа, наверное, в Уфе будет. Только это будет не скоро, года через два, уже, наверное, без меня. Сейчас на это нет денег.

Что-то слишком много слов «наверное», подумал я.

– А чем Рязань тебя не устраивает? Это красивый город, родина Есенина. На работе что-то не так?

– Да нет, товарищ генерал, на работе все хорошо, квартиры нет, стройку заморозили, устал с семьей в общежитии жить.

– А думаешь, в Уфе так сразу и получишь квартиру. Нет, друг мой, если будет строиться школа, там будет не до квартир. Езжай в Хабаровск, там люди нужны, и квартиру там получишь без проблем. Не бойся, что это далеко, зато там климат хороший, абрикосы растут, рыбы много. Я бы тоже там жил, да Москва не пускает.

Высшая школа МВД в Уфе была создана только через пять лет, а в том 83-м я уехал в Хабаровскую высшую школу МВД, возглавив там кафедру уголовного права на целых десять лет. Этот период моей жизни совпал с началом роста криминала в стране. Новое время порождало новые формы преступности. Появился рэкет. Но все равно, основной бедой были квартирные кражи. Хабаровский край оказался удобным местом жительства для лиц, освободившихся из мест лишения свободы. Зачем было им ехать куда-то к центру страны, если и в Хабаровске был неплохой климат. Да и сама столица края была не менее бедной, чем другие регионы Советского Союза. Милиция, как говорится, сбивалась с ног в поисках преступников, но они как будто проваливались сквозь землю. Начальник Управления МВД Хабаровского края генерал-майор Воронов, устав бороться с преступностью, пошел даже на нетрадиционные меры. Он нелегально поехал в Комсомольск на Амуре к держателю воровского «Общака» вору в законе Джему на переговоры с просьбой усмирить квартирных воров и рэкетиров. Джем обещал поговорить с воровской общиной, но от разговора с рэкетирами отказался.

– Я к ним отношения не имею, – сказал он, – у них свои волчьи законы.

Понимая основную причину корыстной преступности, генерал Воронов попытался организовать социальную адаптацию лиц, освободившихся из мест лишения свободы, планируя построить для них высотное общежитие с обеспечением их трудоустройства созданием вокруг общежития мелких предприятий. С этой идеей он пришел к криминологам Хабаровской высшей школы МВД. Но, конечно, это была утопия. Ученые не посоветовали ему строить для освободившихся жилье, сказав, что общежитие явится лишь рассадником преступности, и генерал отказался от этой идеи. Это был тот самый «один в поле воин», но в борьбе с преступностью он оказался бессильным.

Однако его идея не пропала даром. Кафедра криминологии Хабаровской высшей школы МВД, которой я тогда руководил, пришла к выводу, что борьбу с преступностью надо начинать не с рецидива, а с организации правового воспитания нового поколения. Был написан учебник для средних школ «Основы права». С помощью Главного управления народного образования СССР по Дальневосточному округу учебник был распечатан полумиллионным тиражом и бесплатно разослан по всем школам Хабаровского края. Это была последняя бесплатная миссия советской власти для молодежи. Кроме того при высшей школе МВД была создана двухлетняя «Школа юного правоведа», куда принимались школьники 8–9 классов, с выдачей по окончании обучения соответствующих удостоверений с оценками по вопросам права, истории и экологии. Прошедшим обучение предоставлялись льготные условия при поступлении в Хабаровскую высшую школу МВД СССР (ныне Дальневосточный институт МВД России).

Но и эта попытка изменить криминальную ситуацию в крае не получила развития в ельцинские смутные времена. Шел девяносто второй год. В страну пришел капитализм, но преступность в Хабаровском крае шла прежним путем. Через год выяснилось, что руководил там ворами фактически не Джем, а сам начальник уголовного розыска города по фамилии Мещеряков вместе со своим заместителем – подчиненные генерала Воронова. Мещеряков с ворами был строг и разбирался с ними без суда за разные провинности. Например, сурово наказывал за укрывательство воровских доходов от милицейского «Общака». Однако воров возмущало наличие двух видов поборов – милицейского и воровского, и они бунтовали.

Организованная группировка Мещерякова была раскрыта только после того, как он застрелил двух провинившихся перед ним членов воровской организации. Начальник уголовного розыска это сделал без особых церемоний и без особой организации своего самосуда, осознавая свою полную власть и безнаказанность, зная, что воры никогда не пойдут на него заявлять, а конкурентов им не жаль. Приходя к провинившемуся домой, когда открывалась дверь, Мещеряков стрелял в виновного, закрывал дверь и уходил. Первое уголовное дело, возбужденное по данному факту, осталось нераскрытым. И только во второй раз главарь воров прокололся. Его заметили соседи по дому, услышав выстрелы. Этому способствовал тот факт, что убийце пришлось стрелять дважды, так как при первом выстреле потерпевший успел уклониться, и пуля пришлась ему в руку. Второй выстрел был контрольным. Он и был зафиксирован соседом по квартире. Во время следствия нашлись и другие свидетели из числа квартирных воров, которые мечтали избавиться от оборотней в погонах, обиравших их на половину их воровских доходов.

Краевой суд приговорил Мещерякова к расстрелу, и приговор был приведен в исполнение. Его заместитель получил десять лет колонии строгого режима. Дело не получило громкой огласки.

С появлением частного бизнеса активизировался «рэкет», более удобный и более прибыльный вид преступности. Вскоре его взяли на вооружение даже подростки, отбирая у сверстников мелкие деньги. Формировались новые криминальные кадры. Но из взрослых создавались серьезные преступные группы и даже организации, перераставшие в сообщества. Одна из таких организаций существовала и действовала буквально на моих глазах. Руководил этой группировкой вор в законе по кличке «Михась», который жил в моем доме этажом выше прямо над моей головой. Я наблюдал эту организацию почти ежедневно. Она состояла из трех специализированных групп (цехов): примерно пятнадцать боевиков, пять «ремонтников» и десять продавцов деталей японских машин. Преступная организация существовала вполне легально под вывеской торгового бизнеса, на что имелось специальное разрешение. О том, где организация брала детали японских машин для продажи на хабаровском рынке, не спрашивал никто.