Пока готовился ужин и от сладкого домашнего вина оживали счастливые воспоминания, медленно вечерело. Знойный южный день отступал, и становилось легче дышать. Бледные тени саманных домов, печных труб, фруктовых деревьев потянулись к той стороне горизонта, откуда вливался в марево остывший степной ветер. За открытой дверью вслед отступающему свету нарастал дрожащий хор цикад.

За хлопотами, за расспросами мать на время забыла о гнетущих мыслях. Но от вина она ослабела, и вся усталость, накопившаяся за долгий жаркий день, тяжело навалилась на нее.

Вика беспечно болтала и смеялась, как в прежние времена. В этом доме ее всегда любили, и даже теперь Амир видел в ней ту самую соседскую девочку, за которую заступался в школе и которая без лишних слов приходила на выручку и принималась с трогательной домовитостью хозяйничать в их доме, если матери и старшей сестре случалось надолго уехать в город.

Амир слушал, как она увлеченно рассказывает о студенческой жизни и своих планах, и ощущал, что накрепко врос в этот маленький мир. Когда родители много лет назад открыли магазин, жизнь их семьи сразу твердо укрепилась. После смерти отца, едва начав помогать матери, Амир уже знал, что для него все решилось раз и навсегда, а другого он и не хотел.

Он прятал от Вики свое сочувствие, улыбался, смотрел то на нее, то на Амину, которая возилась с кошкой на кухонном диванчике, и думал, что ни за что не позволит сестре жить так – в неопределенности, в надежде на счастливый случай.

За ужином разговоры стихли, и мать снова стала посматривать на мучительно молчавший телефон. Она то и дело вставала из-за стола подрезать хлеба или заварить чай, каждый раз подносила к уху трубку, потом вздыхала и возвращалась на место.

– Кстати, а как Лена? – спросила Вика, когда мать поставила на стол сладкий пирог. – Она так же с Серегой?

Мать тяжело вздохнула и сразу переменилась. Улыбка сошла с ее загорелого лица, жесткие лучи морщинок обнажили возраст и давнюю боль.

– С Серегой… Пристрелить бы этого скота. – В ее голосе зазвучал глубинный материнский гнев.

– Мам, не начинай, – Амир нахмурился.

– Я и не начинаю! Дождется… Еще хоть раз руку на нее поднимет, возьму ружье и пристрелю!

Она опустилась за стол и залпом запила горечь, засевшую внутри.

– Ну, хватит! – Амир резко оборвал ее, выхватил пустой бокал и отставил в сторону. – Пристрелишь, и что? В тюрьму сядешь?

Она ответила самой себе:

– А что я за мать, если не могу собственную дочку защитить?

– У тебя не одна дочка! С ней что будет, подумала? – Амир махнул головой в сторону притихшей Амины.

Все замолчали.

Амир встал из-за стола, взял с подоконника пачку сигарет, сел в дверном проеме и закурил.

– Я ей еще тогда говорил не связываться с этим мусором.

Мать, подперев лоб рукой, молчала. Амир продолжал:

– Но она же у нас самая умная! Зачем ей кого-то слушать, да? Корчит из себя взрослую, а сама как была дурой, так и осталась.

Слова сорвались с такой злобой, будто их долго держали на цепи. Амир замолчал и несколько раз затянулся, выпуская дым за занавеску.

– Ладно. Провожу Вику и зайду к ним еще раз.

Мать вытерла рукой глаза. Вика посмотрела на нее виновато.

– Опять запил Серега, да? – Ей было не по себе, как если бы закрытая от посторонних дверь случайно распахнулась перед ней.

Мать только молча кивнула.

– Да… – отозвался Амир. – Избивает сестру. Я уже не помню, когда без синяков ее видел.

– А заявление писали? – спросила Вика с беспомощным сочувствием.

Мать со вздохом поднялась, оперевшись обеими руками о столешницу.

– А что толку? Там же все его собутыльники. Он и раньше с ними закладывал, а как землей занялся – они вообще спаивать его начали. Деньги же есть, значит, и друзья тут как тут. А он от водки дуреет… в скотину превращается. Уже и лечиться уговаривали и… – Она мотнула головой. – В отделение только один раз его забирали, в район. Так дружки его все равно вытащили, а он на Ленке потом злость выместил.

Амир докурил, бросил окурок в пепельницу на крыльце и повернулся к Вике.

– Короче, никому наши проблемы не нужны, Вик. Сама знаешь, как здесь все делается.

Уже почти стемнело, только полоса над горизонтом мягко освещала улицу, когда все четверо вышли за ворота.

– Как вернешься, приходи к нам еще. – Мать обняла Вику.

– Приду обязательно. Амина, пока, – Вика поцеловала девочку.

Мать тронула Амира за руку.

– Не забудь, хорошо?