«Нужно к ней подойти, или лучше дать спокойно поговорить с плитой… то есть с отцом? — задался он вопросом, пока Гриша и Елена брели к выходу. — Надо постараться, чтобы, когда придёт время, наш ребёнок так же меня любил и скучал, как Женька по своему отцу».

После кладбища они не сразу поехали домой, а разделились. Гриша хотел покататься на импровизированной горке, которая каждую зиму ещё с Жениного детства собирала местную ребятню. По нынешним меркам либо безразличные, либо безрассудные индивиды могут отпустить своих детей скатываться с обрыва. Ведь если сильно разогнаться, то можно заехать на покрытую льдом речку, пусть обычно спуск и заканчивался у берега. В городе Женя бы не позволила сыну так развлекаться, но тут за всю историю под лёд никто не проваливался, не считая пьяных или очень глупых, поэтому она отпустила Гришу порезвиться, попросив Руслана проконтролировать, и вместе с мамой поехала по магазинам, чтобы купить продуктов для обильного прощального ужина.

Как назло, мальчишек на горке не было, только две девчонки — ровесницы Гришки, но на голову выше. Знакомиться они не торопились, но поглядывали на мальчика и шушукались, заставляя его нервничать.

— Я накатался, пойдём, — обратился к Руслану Григорий Андреевич Майоров, печально вздыхая. И без слов было ясно, что он смущён девичьим вниманием, поэтому и уходит.

Как поддержать грустную жену на кладбище Руслан не сообразил, зато быстро нашёлся и развеселил ребёнка. Всего-то и надо было плюхнуться на оставленную кем-то картонку, скатиться вниз и завалиться на бок. Теперь девчонки хихикали над взрослым мужчиной, а не над Гришей, и он смог задержаться у горки.

А Руслан, сцепив зубы, баюкал локоть, на который упал и сильно ударил. Семья требует жертв.

Вернувшись на работу после новогодних каникул, Женя столкнулось с тем, что беременность стала очевидной для окружающих. Специально она живот не прятала, просто носила свою обычную одежду, исключив то, что стало слишком обтягивающим, купив лишь пару мягких топов, не сдавливающий чувствительную грудь, классические брюки на размер больше и тёплые джинсы «на вырост» с широкой эластичной вставкой. А теперь столкнулась с тем, что рабочие блузки стали неприятно узковаты.

Но расстраиваться предстоящим тратам довольная Евгения не могла, ведь вернувшись в город, она побывала на узи, где чётко стало ясно, что растёт в ней мальчик. На вопрос о том, кого хочешь: мальчика или девочку, она стандартно отвечала: главное чтобы ребёнок был здоров, но в искреннем разговоре с Сашей признавала, что мальчику будет рада больше, ведь как растить девочку она не знает, и будет сомневаться во всех своих действиях.

Руслан тоже был рад, узнав пол малыша. Изначально именно о наследнике он и думал, когда в своё время пришёл к Жене с «важным разговором», да и проживая с Гришей, пришёл к выводу, что с мальчиком найти общий язык он точно сможет, а вот с какой-нибудь непонятной девочкой ещё неизвестно.

Реакция Гришки, уже смирившегося с тем, что быть ему страшим братом, и ворчащего только по привычке, была такой:

— Хоть не девчонка. Смогу воспитать из него нормально человека.

Короче, новость о мальчике все восприняли на ура.

В феврале Женя, проконсультировавшись с врачом, пришла к решению на седьмом месяце в декрет не уходить. В дорожном потоке в качестве автоледи она чувствовала себя комфортно, к сидящему образу жизни привыкла, и в рабочем кабинете бухгалтерии самочувствие было не хуже, чем в квартире. Ехать в роддом из «Зевса» она не собиралась, но надеялась до апреля вести привычный образ жизни и держать мозг в тонусе. Но о своём положении она не забывала и начала присматривать кроватку и остальную мебель, чтобы обустроить детский угол. Её, а по большей мере доход Руслана позволял выбрать то, что не только будет удобным и качественным, но ещё и гармонично впишется в интерьер спальни.

На восьмое марта Женя без напускной скромности попросила в подарок кресло-качалку.

— Чтобы садиться с малым на руках и укачивать его, — нашёл объяснение Руслан.

Женя кивнула, не став рассказывать, что об укачивании кого-то кроме себя не задумывалась. Побывав в доме тогда ещё просто Сашиного парня и их общего работодателя Олега Егоровича Адоева, она загорелась желанием заиметь такой же предмет мебели, но отказывала себе, ведь для двухкомнатной квартиры кресло-качалка — вещь не самая практичная, за стол на нём не сядешь, места занимает больше, чем обычный стул, и стоит намного дороже.

Плетёнка из ротанга со съёмной плотной подушкой одержала победу над креслом-мешком в виде футбольного мяча, и Гришка попытался доказать, что лучше всего оно будет смотреться в его комнате. Был созван семейный совет, на котором приняли решение, что кресло будет стоять в зале, с оговоркой на то, что после рождения Егора Руслановича для удобства может быть переставлено в спальню.

Кстати о Егоре Руслановиче.

Незадолго до этого у Руслана с Женей состоялся разговор на тему имени для сына.

— Имя должно быть серьёзное, — вещал будущий отец.

— Это как?

— Вот я Руслан в любом состоянии, а какой-нибудь Иван — это по-простому Ваня, Дмитрий — Дима, Виктор — Витя, всё это мягко и несолидно.

— А ещё ты можешь быть Русланчиком, — подметила Женя.

— Нет, не могу, — категорично ответил Руслан. — Как Грише имя подбирали? В честь кого-то из родственников?

— Других Гриш в семейном древе я не помню, — отмахнулась от его предположения жена. — Зато у меня на первой работе наставница была, а у неё был классный кот.