— Извини, ничем не могу помочь.

— Бездушные вы существа! — Андреа резко встает, слегка поморщившись, словно коря себя за слабость. — Но это все уже неважно. Кэтрин жива, и я найду ее! — она резко разворачивается и уходит.

— Да подожди ты! — кричу ей вслед.

Люций, что ты творишь, что ты творишь?

Кэт

Мы молчим. Сатана ходит по комнате о чем-то грузно размышляя. Сминаю край одеяла, ожидая его решения.

— Такого еще не случалось и правильнее всего было бы еще раз провести обряд, — так спокойно рассуждает, словно думает: выкинуть опавший листок или засушить для гербария. — Можно устроить это тайно, но кажется, я знаю, что нужно делать.

— И что же? — неуверенно спрашиваю. Ход его мыслей не нравится. Боюсь даже представить изощренность фантазии дьявола, а тем более страшусь еще одной казни.

— Я отправлю тебя на землю.

— На землю? — переспрашиваю, не понимая, нужно радоваться или огорчаться и как вообще это все воспринимать.

— Проживешь еще одну жизнь и если попадешь сюда, то к тому моменту твоя история на небесах уже сотрется.

— Подождите… Новая жизнь, где я буду не я? — час от часу не легче!

— Да, — равнодушно молвит он, не глядя на меня. Ну что, паскуда, стыдно?! — Ты все забудешь.

— А если я не хочу забывать! — перед глазами возникают лица родителей и все, что происходило здесь.

— Я играл тобой, Люцифер играл, с родителями ты вряд ли уже увидешься, так что тебе лучше все забыть. Ведь так любят делать люди?

Играли — отдается нестерпимой болью на сердце. Это необъяснимо — просто больно. А чего стоило ожидать от Сатаны? Нечего теперь удивляться!

— Вот именно, — он подходит ко мне и берет лицо в свои руки, но в эту минуту дверь со скрипом отворяется. — Я подобрал идеальный вариант для твоей следующей жизни…

— Что ты творишь? Убери от нее свои грязные лапы! — в комнату врывается женщина, забытый голос которой до боли в душе знаком.

— Мама?

— Кэтрин…

Я не верю тому, что слышу. Этот голос разносится по венам, болезненно проникает сквозь черепную коробку, врываясь в сознание воспоминаниями о ласковых руках и любимых песнях, которые напевали в детстве.

Выглядываю из-за спины Сатаны и вижу такую родную фигуру, такое родное лицо, такие родные лазурные глаза, как и у меня! Дыхание перехватывает от накатившей радости и волнения, а в глазах начинает щипать и все расплывается.

Мама, это мама!

— Мамочка! — подскакиваю с кровати и, не взирая на ломающую слабость во всем теле, бегу к самому дорогому человеку в своей жизни.

— Дочка! — с тихим всхлипом она подлетает навстречу и заключает меня в крепкие объятия, наполненные забытым теплом. Все детство проносится щемящей болью перед глазами, охватывая радостью долгожданной встречи, в которую уже и не верилось.

— Мамочка, это ты! — мутная пелена застилает глаза, и я утыкаюсь лицом в ее плечо, смахивая пробежавшие слезинки.

— Наконец-то мы встретились… — дрожащим голосом шепчет она, ласково поглаживая меня по волосам. Тонкий аромат ее энергии ударяет в нос, мама пахнет цветками яблони — так же, как пахла ее любимая туалетная вода. Мелочи, которые я помню и которые так согревали в минуты одиночества…

Вдыхаю полные легкие. Да, этот запах въелся глубоко под кожу, заставляя впадать в уныние каждую весну, проходя мимо цветущих садов.

Мысленно улетаю в детство, ощущая себя маленькой девочкой, которая разбила коленку и прибежала к маме за утешением. Дорожки слез неустанно стекают по щекам, и я блаженно прикрываю глаза, наслаждаясь этой близостью.

Сколько лет я мечтала упасть в объятия мамы, даже не надеясь на это? Это ли не сказка — увидеть самого родного человека после стольких лет разлуки, после стольких лет смирения утраты, после того, как тебя морально растоптали, уничтожили?

Коснуться, почувствовать тепло рук и знать, что это не сон, не видение, знать, что тебя не дадут в обиду…

Нечаянная радость врывается в грудную клетку, окутывая каждую клеточку счастьем! Мы стоим обнявшись, слушая только биение наших сердец и напрочь забывая о времени и пространстве. Хочу раствориться, навсегда запечатлеть этот момент в памяти…

Неожиданно лицо мамы становится мрачным и она отстраняется, выходит чуть вперед, прикрывая меня.

— Что за представление ты здесь устроил, Сатана?! — с леденящим душу холодом спрашивает она, готовясь защищать своего ребенка.

— Да будет Вам известно, добропочтенная Архангел Вейлт, что Ваша дочь вела себя как настоящая плебейка и даже была не против нарушить правила, расследуя свою смерть, не гнушаясь при этом прибегнуть к физическому насилию. Как думаете, она еще достойна стать ангелом? — Сатана делает паузу и ехидно улыбается, словно потирая руки от того, что ему удалось искромсать мамино достоинство. — Как Вам известно, душечка, обычно за этим следует наказание, — его улыбка наполняется саркастичным ядом.