Просматриваю основные тезисы доклада:

1. Улучшить схему снабжения частей и прикрытие средствами ПВО.

2. На освобождённой территории из захваченных складов вывозить в организуемые схроны продовольствие, оружие, боеприпасы и топливо.

3. При отступлении проводить диверсионную работу по уничтожению зданий и коммуникаций. Вдоль дорог и в городах применять тактику «выжженной земли», отселяя население в сельские районы.

4. Для защиты от «огненных бомб» применять прилагаемые инструкции.

5. Отработать тактику засад, огневых мешков и ночного боя.

Прерываюсь с чтением, в связи с появлением генерала Сталина. Тот весьма озабочен. Вероятно, что-то произошло.

— Сегодня в шесть утра по местному времени, — начинает Василий Иосифович, — Американские самолёты нанесли удар по аэродрому 821-го истребительного полка в Хасанском районе Приморского края в районе Сухой Речки. Повреждено и уничтожено более десяти наших самолётов. Есть жертвы среди личного состава. Так же утром корабли береговой охраны Южной Кореи атаковали советское кабельное судно «Пластун» в Корейском проливе. Убит командир судна и два матроса, несколько человек ранены. Ответным огнём атака отбита.

Генерал посмотрел из-под нахмуренных бровей и добавил:

— Скоро начнётся…

Еду в автобусе. Опаздываю на тренировку. Рядом два мужика, источая сивушный выхлоп, добирались домой после ночной смены. Один дремал, а второй периодически его дёргал за рукав и говорил типа этого:

— А чё она… Говорит «пьянь»… Это я то… Сварщик пятого разряда, — вскидывает под нос собутыльнику раскрытую ладонь. Тот тупо на неё смотрит, кивает и продолжает дремать дальше.

— Ну, выбил ей три зуба. Она ж моя законная… Чего обижаться то… — не успокаивается сварщик, — Ну, так ещё много осталось… Я ж деньги зарабатываю… Чего в милицию то писульки писать?

Снова дебошир трясёт дружбана. Тот, очнувшись, выдаёт уже дважды сказанное ранее:

— Она мне: «Я беременная». А я ей: «Пошла на хрен, шалава, тебя весь цех дерёт…»

Вылетаю на остановке и бегу мимо «вдовьих домов» к стадиону. Забегаю в раздевалку и сталкиваюсь с выходящим трэнэром.

— Жаров… Мячы сэгодня таскаэш…

Морщась, как от зубной боли, хочу ответить: «Яволь, майн фюрер!». Но, сдерживаюсь, и щёлкнув бутсами, по-изотовски отвечаю: «Так точно, Гайоз Иванович.» Узнаю от Васечки про изменения в составе на матч с «Нефтянником» — вместо приболевшего Анисима правым крайком выйдет Спартак Джеджелава. В случае победы Василий Иосифович приглашает команду вечером на банкет в клубе ВВС на Ленинградке.

Игроки и без того мотивированы. Больше двадцати тысяч зрителей ожидается. Народ не даст по полю пешком ходить. Носиться все будут как угорелые…

Вечером захожу на переговорный и заказываю Горький. Договариваемся с бизнес-партнёром десятого мая съездить на пару дней в Ленинград. Нужно осмотреть арендованное помещение перед ремонтом. Хорошо, что я ещё в Сталино у трэнэра на пару дней отпросился. Сейчас бы не прокатило. Заказываю разговор с Масловым. «Не ранее чем через час». Ладно, схожу в сквер. Посижу немного на лавочке… А на улице красота. Здание телефонной станции переливается первомайскими огнями. Почти как в Миллениум…

Разговариваю с Масловым. Салькова устроили к Эпштейну в спортшколу. Как раз в заявку на «Кожаный мяч» попал. Коля Эпштейн просит меня в горьковскую хоккейную команду, куда его тренером назначили, сосватать хоть пару молодых перспективных игроков. У местных то он лишь на одну нормальную пятёрку набрал… Половину заменённых из горьковского «Торпедо» «старичков-футболистов» Маслову удалось пристроить кого куда. Завтра на «обменненых» в Москву Сурьянинова и Горбунова приедут «новички»: защитник Толя Маслёнкин с завода «Красный Пролетарий» и нападающий Виталий Артёмьев из дубля московского «Спартака». Почти все «новички» моложе двадцати лет. «Дед» их в шутку называет «детским садом». А я тут же переиначил в голове по кликухе тренера на «Дедский сад». Но, судя по интонации новенькими Маслов доволен. На первую игру четырнадцатого мая выйдут девять «новичков» и «старички-забивалы» Варела и Федотов.

Телефонограмма на вахте: вечером встречаюсь с Апсолоном и Артмане в ресторане «Арагви». Отбрыкиваюсь от завтрашнего тётиклавиного поручения. Не до подвального мусора. В комнате Колобок, наморщив лоб и разбросав скомканные стихи, сочинял для Инги песню к её летнему дню рождения. Послушал я эти сюси-пуси, и показал цоевскую «Восьмиклассницу».

Васечка охренел поначалу, а потом лихорадочно слова записывал.

В «Арагви» пришёл загодя, и, найдя заказанный столик, заметил компанию знакомых киношников. Пока моих нет подсел к ним. Кинорежиссёр Михаил Ромм со своей женой актрисой Еленой Кузьминой и со сценаристом Константином Исаевым отмечают окончание съёмок фильма «Секретная миссия». И заодно провожают режиссёра в командировку на пару месяцев.

— Вылетаем сегодня ночью, — делиться Ромм, — Послезавтра будем в Пхеньяне. Товарищи из съёмочной группы вот трофейный бинокль подарили.

Достаёт из футляра воронёный Zeiss 10*50. Смотрю на выбитый номер 2625. Беру в руки. Вещь!

— Неужели нельзя было отказаться? — тем временем возмущается артистка, — На следующий год к молодёжному фестивалю начальство разоблачительную картину про капстрану заказало. Кому снимать как не тебе.

— Пусть Костя для начала сценарий напишет хороший, — парирует режиссёр, — Юра вон на коленке сюжет Гранику сочинил… А может и сейчас? Ты никуда не торопишься?