— Якубовский твоей подруге увольнительную на завтра подписал, — вещает слегка поддатый сын вождя.

— Спасибо. — машу у лица ладонью, отгоняя ароматный дым.

— Э, брат. Спасибом не отделаешься… В твоих снах про танки было что? Я то про самолёты всё…

— Про танки? Не, не было… А про танковую защиту было. Если, вот как иголки на ёжике, танк обвешать коробочками со взрывчаткой, которая при попадании будет направлять энергию взрыва навстречу прожигающей струе вражеского снаряда, — сжимаю кулаки, и при ударе друг о друга, резко раскрываю одну ладонь, отбрасывая другой кулак. — Вероятность бронепробития уменьшится…

Сталин перестал ухмыляться и, грустно посмотрев на меня, сказал:

— Ну вот кто тебя за язык тянул. Теперь придётся литр коньяка с генералом выпить. Он за такую идею не пожалеет… Хотя… Наверняка у нас это уже придумал кто-то раньше и показалась начальству эта идея хренью. У нас начальники много чего хренью называют, а потом удивляются как капиталисты до этого додумались… В понедельник нарисуй-ка ёжика и в штаб принеси… Не слышу ответа… Тото же…

Генерал прошёл за стол, и поднявшись, обращается ко всем присутствующим дикторским голосом:

— Товарищи, минуту внимания. Сообщаю что вчера товарищ Иосиф Виссарионович Сталин… (пауза)… В очередной раз стал дедом! Сестрёнка Светлана родила дочь Катю (крики «Ура! Да здравствует Сталин!»)…

Проходя мимо кухонного закутка заметил, как Амосов, покрутив над головой своей снятой рубашкой, принялся снимать с восхищённой официантки передник… Всё как всегда. Стриптизёр, блин…

7 мая 1950 года.

На утренней пробежке, пользуясь отсутствием девушек, Серый рассказал историю:

— Была у меня подруга-художница. А кликуха прям хабальская — «Дыра». Попросил её рассказать почему так. Говорит, был дружок-художник. Говорил, что любит, а сам рисовал эту подругу голой. Стоящую раком, задницей к зрителю. Особенно хорошо задница вышла и дырки под кожу. На выставку выставил картину. Этот мудак хотел оставить свой след в искусстве, а девушку «Дырой» все знакомые прозвали. Он ведь и лицо оглянувшейся девушки нарисовал.

Неудивительно, что авангардистов иногда бульдозерами разгоняли…

Вокзал. Встречаю Настю. Чмоки-поки. Вручаю кроссовки, с размером угадал… Настя на ходу рассказывает новости. Из штаба по секрету сказали, что завтра на торжественном построении зачитают приказ о присвоении новых званий. Ей лейтенанта дадут. Программу почему-то сократили на две недели.

— А тебе когда старлея? Выиграешь две-три Олимпиады… и генерал… Представляешь, лет через пятнадцать я, возможно, стану генеральшей. И буду ездить на машине с личным шофером везде. — вещает она, затуманив взор.

— Наши люди в булочную на машине не ездят. — привычно замечаю я, огибая лужу.

Залетаем в общагу. В комнате встречает Колобок в растянутых трениках.

Убью гада.

— Привет, братишка, — обнимает того Настя.

— Аньён, нуна, — отвечает местный полиглот.

— Вася, — как можно ласковей говорю я, дрожа от негодования, — А не пошёл бы ты…

— Я тут новую песню выучил, — говорит Колобок, приторно улыбаясь моей девушке и снимает со стены гитару…

Он точно человек? Бессмертным себя почуял?

— Ты чё? Опух? Давай к Абрамяну. Им песня на свадьбе нужна. — говорю я, подталкивая певца Васечку к двери, — Покажи молодым свой репертуар.

Едва закрыл дверь на крючок, услышал настино:

— Сорок пять секунд на снятие обмундирования… Время пошло…

Лежим распалённые на матрасах. Подруга встаёт первой. Потягивается голышом. Приятно глазу. Обходит комнату как сыскной пёс в поисках вещдоков. Фотографии Анечки и Розы у Васечки в тумбочке. Оно конечно ничего особенного, но женщины порой психуют из-за любой мелочи… Находит в шкафу футболку с моим номером. Вопросительно кивает. Я киваю в ответ. Она целует большой палец и показывает мне. Наверное, что-то хорошее по-корейски. Надевает футболку как короткое платьеце… Вот любят женщины в мужском походить. Добралась до патефона. Перебирая свежие пластинки (Апсолон подогнал в счёт долга за песни) четко читает английские имена и названия.

— Английский в школе учила? — спрашиваю, поднимаясь.

— И в школе и в институте. У меня же мама учительница английского. Дрессировала нас с братом с детства. Каждый день десять новых слов как допуск к приёму пищи. Вроде немного, а за год… Меня и в институт то из-за английского взяли. Я им наизусть описание Лондона минут на пять задвинула. Аж рты пораскрывали… А по русски я тогда не очень. Это в армии научилась. Ещё читала много. Хотела в артистки… Мама в Корею собирается. Она ж теперь мать особы с королевской кровью. Письмо прислала с фотографией моего некоронованного папаши. В Америке на учёбе с ним познакомилась. Ну, и не устояла. А за моего отца уже беременной выходила. Мне в детстве намекали «добрые люди», что мамочка меня нагуляла… А прынц тогда был ничего так… Внушает…