— Кого ждете? — спрашивает он.

Я не знаю, как отвечать на его вопрос, и пожимаю плечами.

— Старого друга, который, возможно, даже не захочет меня видеть.

Мужчина пинает камень.

— А я брата. Забираю его уже в третий раз. Будем надеяться, этот будет последним.

— Будем надеяться, — вторю я. Но сомневаюсь в этом. За время учебы в колледже я достаточно хорошо изучила тюремную систему и не верю, что она способна нормально перевоспитать правонарушителей.

По этой причине я теперь учусь на юрфаке. Я убеждена, что Самсон не оказался бы в такой ситуации, если бы имел доступ к средствам существования, когда вышел из тюрьмы в первый раз. Даже если в конечном счете мы с Самсоном не будем вместе, я в любом случае нашла новую страсть.

— Во сколько обычно открывают ворота? — спрашиваю я.

Мужчина смотрит на часы.

— Я прикинул, что откроют до обеда. Сегодня задерживаются.

Я тянусь за сумкой, лежащей рядом со мной на крыше.

— Есть хотите? У меня чипсы.

Он поднимает руки, и я бросаю ему пачку.

— Спасибо, — говорит он, открывая ее. Бросает чипсину в рот. — Удачи с другом.

Я улыбаюсь.

— Удачи с братом.

Откусив еще кусок яблока, я облокачиваюсь на лобовое стекло. Поднимаю руку и провожу пальцем по татуировке с вертушкой.

Когда Самсона арестовали, я возненавидела эту татуировку. Она должна была приносить мне удачу, а вместо этого моя жизнь стала хуже, чем до переезда в Техас. Мне потребовалось не меньше года, чтобы наконец-то начать ценить мою тату.

Если не считать ареста Самсона, то все остальные сферы моей жизни улучшились с ее появлением. Мы стали ближе с отцом и его новой семьей. Сара теперь не только моя сестра, но и лучшая на свете подруга. Одинокая девчонка, которая сама когда-то была вынуждена совершать немыслимые поступки, чтобы прокормить себя, станет юристом.

Возможно, эта вертушка все же повернула удачу в мою сторону. Не так, как я тогда ожидала, но теперь я вижу все хорошее, что пришло в мою жизнь с того лета. Самсон в том числе, и не важно, кто он сегодня. Я нахожусь на таком жизненном этапе, когда возможные отношения не могут повлиять на всю мою жизнь.

Хочу ли я, чтобы он был тем, кем я всегда его считала? Безусловно.

Буду ли я разбита, если он им не окажется? Вовсе нет.

Я, как и прежде, из стали. Нападай, мир. Невозможно ранить неуязвимое.

— Двери открываются, — говорит мужчина из соседней машины.

Я тотчас сажусь и бросаю яблоко обратно в сумку.

Прижимаю ладонь к груди и выдыхаю, когда кто-то начинает выходить из здания. Это не Самсон.

Я бы слезла с машины, но боюсь, что не устою на ослабших ногах. Я стою всего метрах в десяти от входа, но есть риск, что он не увидит меня, если не ожидает, что кто-то будет его встречать.

Мужчине, который только что оттуда вышел, на вид лет пятьдесят. Он оглядывает парковку, пока не замечает стоящую рядом со мной машину. Кивает, а его брат даже не выходит из машины. Мужчина подходит, садится на пассажирское сиденье, и они срываются с места, будто уезжают из аэропорта по привычному маршруту.

Я так и сижу на крыше, скрестив ноги, когда наконец вижу его.

Самсон выходит из здания и, закрыв глаза рукой от солнца, смотрит на дорожку, ведущую к автобусу.

Сердце бешено стучит в груди. Гораздо быстрее, чем я ожидала. Будто все чувства, что я испытывала в девятнадцать лет, снова разом пробуждаются во мне.

Он выглядит почти как прежде. Стал более мужественным, и волосы его потемнели, но в остальном, выглядит именно так, каким я его запомнила. Самсон смахивает волосы с лица и идет к автобусу, не глядя на парковку.

Не знаю, стоит ли окликнуть его по имени или побежать к нему. Он уходит от меня в сторону остановки. Я упираюсь ладонями в крышу, готовясь спрыгнуть, как вдруг он останавливается.

Замирает на миг, стоя ко мне спиной, и я задерживаю дыхание в предвкушении. Кажется, будто он хочет посмотреть, но боится, что никого не увидит.

Наконец, он начинает оборачиваться, словно может почувствовать мое присутствие. Мы встречаемся взглядом, и он очень долго на меня смотрит. Выражение лица у него такое же непроницаемое, как и прежде, но мне не нужно знать, о чем он думает, чтобы прочувствовать сквозящие между нами эмоции.

Он сжимает рукой шею с затылка, поворачивается, будто больше ни секунды не может на меня смотреть. Я вижу, как на медленном выдохе опускаются его плечи.

Он снова поворачивается ко мне лицом, на сей раз с трогательным выражением.

— Ты пошла в колледж, Бейя? — кричит он через всю парковку, будто это самый важный в мире вопрос. Важнее любой другой мысли, которая может наводнять его голову.

Как только он задает его, по моей щеке скатывается крупная слеза. Я киваю.

И в этот миг кажется, что все напряжение покинуло его душу. Я так и сижу на капоте, но даже отсюда вижу, как он хмурит брови. Мне хочется подойти к нему, разгладить их и сказать, что наконец-то все хорошо.