— Благодарю вас. — Он сел, глядя на нее. — Я не вижу смысла ждать до последнего момента.

— Вы решились?

— Да, я принимаю ваше предложение и приношу извинения за отсрочку.

— Нет-нет, — возразила миссис Фрост, и ее глаза радостно засияли. — Вы должны были подумать. Я очень рада!

— Я тоже, — признался Ален. Он был польщен.

— Когда вы сможете приступить? — Она засмеялась и подняла руки. Посмотрите на меня: я волнуюсь не меньше вашего.

— Мне хотелось бы начать как можно раньше. — По его расчетам на завершение дел в Агентстве могло уйти не менее недели. — Скажем, через неделю, начиная с понедельника?

Миссис Фрост постаралась скрыть свое разочарование.

— Да, вам, конечно, потребуется время. И, наверное, мы могли бы встретиться в неофициальной обстановке, где-нибудь пообедать. По правде говоря, я сущий демон: стараюсь не упустить ни одного шанса. И еще мне очень хочется повидать вашу супругу.

— Отлично, — улыбнулся Ален, разделяя ее энтузиазм, — мы это устроим.

Огромное сновидение нависло над ним серыми лохмотьями, которые угрожающе надвигались со всех сторон. Он закричал, но вместо звуков из горла вырвались звезды. Звезды устремились вверх, однако, достигая страшных лохмотьев, они вспыхивали и исчезали.

Он снова закричал, и на этот раз сила голоса сорвала его с места и понесла вниз по склону холма. Он долго летел сквозь заросли мокрых кустов, пока не закатился в какую-то канаву с водой; солоноватая вода попала в ноздри, и он стал захлебываться. Судорожно хватая ртом воздух, он барахтался, цепляясь за корни.

Вокруг был густой влажный лес. Неведомые растения теснились к воде, и от их переплетенных друг с Другом стволов исходил пар. Они жадно и шумно пили и тут же на глазах росли, созревали, наливались соком, а потом лопались, рассеивая мириады мельчайших зародышей, которые вновь прорастали, и все повторялось сначала. Так сменялись бесчисленные поколения растений, и лунный свет, желтый, густой и липкий, как сироп, струился сквозь листву.

Но среди сплетения корней и ползучих стеблей виднелась некая искусственная конструкция.

Он устремился к ней, и ему удалось до нее добраться. Конструкция оказалась гладкой, твердой на ощупь и темной. Она была сделана из досок.

Прикосновение к ее поверхности наполнило его неизъяснимой радостью. Он закричал, и теперь уже звук поднял его над землей. Он поплыл по воздуху, но ухватился за деревянную конструкцию и тут же занозил руку. Тогда он схватил пилу, распилил деревянную обшивку и принялся срывать ее, как кожуру, бросая обломки на землю и топча их ногами. Треск ломающегося дерева эхом прокатился по лесу, нарушая его дремотную тишину.

За деревянной обшивкой был камень.

Несокрушимый и величественный камень внушал благоговейный трепет. Он все выдержал, не упал, не раскололся. Как чудесно, что в этих столь знакомых очертаниях ничего не изменилось!

Он протянул руку к камню и, приложив некоторое усилие, отломил его округлую часть. Шатаясь от тяжести своей ноши, он сделал несколько шагов и рухнул вниз головой в теплую и влажную растительную массу.

Некоторое время он лежал, задыхаясь, уткнувшись лицом в слизистую жижу. Какое-то насекомое проползло по щеке. Вдали послышался протяжный печальный звук. Наконец с большим усилием он поднялся и сразу начал искать. Округлый камень лежал, наполовину погрузившись в ил, у самой кромки воды. Опять понадобилась пила. Он нашел ее и стал перепиливать ползучие корни. Затем, уперевшись коленями, поднял камень и понес его через поросший густой травой холм, такой огромный, что его вершина терялась в туманной дали.

Но вот уже холм позади, и он забросил свою ношу в стоявший тут же мобиль. Камень упал с грохотом, но, похоже, никого не разбудил. Приближался рассвет. Небо покрылось желтыми полосами. Скоро оно должно было просохнуть и превратиться в сероватую пелену, сквозь которую могли пробиться солнечные лучи.

Забравшись на переднее сиденье, он включил паровой двигатель и не спеша поехал по серой, тускло освещенной улице. Дома, стоявшие по обеим ее сторонам, были огромными глыбами угля: странно окаменевшее органическое вещество. Внутри — никаких огней, никакого движения.

Подъехав к своему дому, он совершенно беззвучно поставил машину на стоянку, взял камень и направился к западному пандусу. Подъем занял довольно много времени. Добравшись до своего этажа, он обливался потом и дрожал. Но его по-прежнему никто не видел.

Он открыл дверь и внес камень в квартиру.

Сев на край кровати, он вздохнул с облегчением.

Все в порядке: ему удалось сделать это. Жена недовольно пошевелилась, вздохнула и повернулась на другой бок. Она не проснулась, никто не проснулся. Город и все общество спали.