Мой пульс зашкаливает. Кровь, хлынувшая мне в лицо, жалит, как пчелиный рой. Я проглатываю слова, вертевшиеся на кончике языка.

— Она... — он вздыхает. — Ее сердце будет достаточно разбито, когда она потеряет свою мать, ей не нужно разбитое сердце от тебя. От этого легче не станет. — Он кивает, взгляд становится суровым.

Я чувствую, как мои ноздри раздуваются, и, черт, я борюсь с таким количеством слов.

— Я бы так с ней не поступил.

— Я думаю, ты хороший парень, просто... — Он замолкает. То, что он имеет в виду и так понятно, но я упрямый сукин сын, и хочу, чтобы он сказал это вслух. Хочу, чтобы он увидел, какой он лицемер.

— Просто что, Джон?

— Господи, прости меня, — бормочет он, опустив голову. — Ты недостаточно хорош для нее, Ной. Ты ведь сам это знаешь, верно? У нее читая душа, — шепчет Джон, делая шаг ко мне. В его голубых глазах вспыхивает конфликт, словно он борется сам с собой. Он знает, что поступает не совсем правильно, но также знает, что не хочет, чтобы его дочь была с таким парнем, как я. — Ной, ты хоть представляешь, какую репутацию ты ей создашь? То, что я слышал о тебе, и она... Ханна… — Он стискивает зубы. — Попасть под арест! Проводить ночи в твоем доме. Это маленький город, и люди болтают. Они говорят о моей дочери, как будто она какая-то… какая-то... — Он судорожно сглатывает. — Как будто она девушка, с которой ты мог бы быть.

Сжимаю пальцы в кулак, его взгляд опускается на мои руки, и он закрывает глаза.

— Я не сомневаюсь, что ты заботишься о ней, но если ты действительно заботишься о ней, поставь ее на первое место.

Я даже не достаточно хорош, чтобы любить ее — просто заботиться о ней.

Я чертовски зол, но дело в том, что Джон прав. Я знал это с тех пор, как увидел ее в церкви в платье до колен. Она из тех девушек, которых я всегда хотел, но никогда не мог иметь.

Такие девушки, как она, выходят замуж за сильных мира сего, а не за слабых.

А если бы я любил ее, разве не хотел бы для нее самого лучшего?

— Я оставлю ее в покое. — Хватаюсь за дверцу своего грузовика и рывком распахиваю ее.

— Ной, я...

— Все нормально. И не беспокойся о том, что я останусь на ферме. Мне все равно не нужна эта работа. — Забираюсь в грузовик, затем поворачиваюсь и смотрю на него. — Знаешь, я ожидал бы этого от других людей, но не от тебя, Джон. — Вздыхаю и качаю головой, прежде чем захлопнуть дверь. — Не от тебя.

Завожу двигатель, включаю передачу и резко срываюсь с места. Гравий взлетает из-под моих шин. Облако пыли поднимается в воздух, когда я нажимаю на газ и выезжаю на шоссе, набирая адрес, который Брайс послал, в мой GPS.

Шестьдесят песен и сто шестьдесят пять миль спустя я съезжаю с шоссе, чтобы передохнуть и перекусить. Сажусь за грязный столик в захудалом заведении, прокручивая свой телефон. Ханна мне так и не перезвонила. Сейчас чуть больше часа, а это означает, что бабушка все еще будет на своем еженедельном обеде с дамами из церкви. Я набираю ее номер и жду, пока ответит автоответчик.

— Вы позвонили Дорис Мэй Грейсон, меня сейчас здесь нет, но если вы оставите сообщение, я перезвоню вам.

Бип.

— Привет, ба, я... э-э... у меня тут кое-что случилось, небольшое выступление в Теннесси, так что я уеду на несколько дней. Ничего особенного, просто немного лишних денег, так что... просто позвони мне, если я тебе понадоблюсь. Я люблю тебя.

Вешаю трубку и кладу телефон на стол рядом с полупустой бутылкой кетчупа. Мне кажется неправильным лгать ей, но я не хочу, чтобы она питала ложную надежду. Легче потерпеть неудачу, когда никто не знает, что у тебя был шанс.

Пока доедаю свою еду, в голове все смешалось от мыслей о Ханне и о том, что сказал ее отец. Бросив поднос, направляюсь в туалет, а оттуда — к машине. Забираюсь в свой грузовик и завожу мотор. По привычке сую руку в карман, чтобы схватить телефон и положить его на консоль, только мой карман пуст. Оглядываюсь в поисках телефона, затем открываю дверцу и смотрю на землю, возвращаясь назад в забегаловку. Когда вхожу внутрь, то понимаю, что так и не взял его со стола.

Вот дерьмо.

Торопливо направляюсь к кабинке, но телефона там нет.

Ухватившись за край сиденья, заглядываю под него. Ничего. Подхожу к стойке, и один из прыщавых подростков поднимает голову.

— Я могу помочь?

— Да, кто-нибудь брал телефон с того стола? — Указываю на свой столик.

— Ух… — Он отходит в сторону и подзывает другого сотрудника. Они обмениваются несколькими словами, прежде чем он поворачивается ко мне.

— Нет, чувак. Извини.

Откинув голову назад, тру лицо руками. Судьба, удача — как бы вы это ни называли, но это полный отстой.

— Понятно.

Все мои фотографии, мои контакты, все исчезло! Толкаю дверь и выхожу на жаркое послеполуденное солнце. Как бы я ни злился из-за того, что кто-то забрал мой телефон, я ничего не могу с этим поделать посреди Алабамы. По крайней мере, я записал адрес в свой GPS. Худа без добра и все такое.

Сегодняшняя смена в отделении неотложной помощи просто сумасшедшая. На шоссе 280 произошла авария, образовалась пробка, и к нам привезли всех менее критичных пациентов. По крайней мере, это занимало меня до тех пор, пока пациентов не перевели в операционную или палаты, и в отделении все успокоилось. В приемной никого нет, кроме меня и Рейчел Томас. В старших классах она была на класс старше меня. Болельщица. Королева выпускного. За всю свою жизнь мы сказали друг другу всего пару слов.