Это прозвучало почти как оскорбление, но Изабель не собиралась спорить. Вместо этого она наблюдала, как он снова согнул ногу в колене.

– Именно туда попала щепка?

Салливан кивнул.

– Повязка держится, так что я не буду волноваться насчет этого. Итак, вы или Зефир, милая?

Ей нравилось, когда он называл ее «милая». Салливан пользовался этим словом тогда, когда кто-либо равный ей по положению мог бы назвать ее уменьшительным именем, когда ему было не положено это делать. И это позволяло ему не обращаться к ней «леди Изабель» каждую минуту.

– Как зовут вторую лошадь? – спросила девушка дрогнувшим в конце голосом.

– Молли. Ей пятнадцать лет и она составляет компанию беспокойным животным. Я никогда не видел, чтобы она оступилась, и ей не нравится бегать рысью, не говоря уже о галопе.

– Вы намекаете на то, что я беспокойная?

Уголки его рта снова приподнялись.

– Возможно, немного нервная.

Изабель сделала глубокий вдох и на минуту задержала дыхание. Тысяча отговорок промелькнула в ее сознании, вместе с мыслью, что если она откажется ехать верхом сегодня, то ее отец, вероятно, позволит Салливану забрать Зефир и у нее больше не будет причин встречаться с ним. А встречи с ним сейчас нужны были ей не только потому, чтобы узнать, что он задумал, сколько из-за того, что ей… нравилось проводить время рядом с ним.

– Вы будете держать Молли?

– Безусловно. Даю вам слово.

– Тогда я поеду верхом на лошади.

Салливан не ожидал, что она согласится. У Изабель Чалси больше твердости характера, чем он мог приписывать ей ранее. Когда девушка торопливо направилась к дому, чтобы переодеться в амазонку, он повесил тренировочную уздечку обратно на крюк и начал отвечать на обычные вопросы по поводу разведения, ухода и тренировки лошадей, которые ему задавали помощники конюхов.

Все время, пока он отвечал на вопросы, а затем несколько раз провел Молли по двору конюшни, чтобы познакомить ее с грунтом, Салливан не переставал размышлять об Изабель. Она все еще приказывала ему, но больше ради развлечения или в качестве запоздалой мысли, но не потому, что он пугал ее. Кажется, это было предназначено для того, чтобы отвлечь его и всех остальных, от понимания… чего? Того, что он ей нравится?

Если бы Изабель была замужней, скучающей, искушенной леди, то он просто переспал бы с ней один-два раза и отправился бы своим путем. Как предположил Салливан, он пользовался такими женщинами ради развлечения и немного ради мести за то, что он остался за пределами избранного круга. Некоторые из дам были забавны и он не смог бы сказать, что ненавидел их, но все, кто был в этом замешан, отчетливо сознавали, что это всего лишь развлечение на одну ночь, не хотели и не ожидали ничего большего.

С Изабель Чалси все обстояло намного сложнее. Если бы она была дочерью какого-нибудь священника или даже младшей дочерью барона или кем-то еще в этом духе, то союз между ними был бы вполне возможен, если не желателен. Но она – всего лишь дочь маркиза.

Салливан одернул себя. Союз? Откуда, черт побери, это появилось? После нескольких восхитительных поцелуев, пары-другой занимательных бесед и некоторого количества горячих мыслей. И что бы он там себе не представлял, ее происхождение и обстоятельства его рождения никогда не изменятся.

Девушка вышла из дома и его дыхание пресеклось. Салливан даже не знал, что у нее есть амазонка, но, ей-богу, Изабель выглядела в ней так, что хотелось ее… съесть. Темно-зеленая с черным, амазонка облегала ее фигуру во всех нужных местах, юбка расклешивалась над черными сапожками для верховой езды. Салливан попытался вызвать в воображении мысли о грязи и резком, холодном ветре, но ее покачивающиеся бедра и яркая, нервозная улыбка заставила их испариться. Господи.

– Что ж, давайте приступим прежде, чем я потеряю мужество, – проговорила она, разглядывая Молли, стоящую за его плечом.

Верно. Сейчас не время делать комплименты или пускать слюни или по-другому отвлекаться. Особенно когда Салливан посмотрел в сторону дома и увидел, что ее родители стоят у окна гостиной и наблюдают за ними. Они выглядели, по крайней мере, такими же взволнованными, как и Изабель. Все понятно, но с Изабель это может стать проблемой.

– Самое худшее, что может случиться с вами – это то, что вы потеряете седло и свалитесь в грязь, – заметил он, подводя кобылу к высокой каменной подставке для посадки на лошадь.

– На самом деле мне не хочется слышать это, мистер Уоринг.

– Я знаю, но вам нужно понимать, что самое страшное последствие для вас может стать запачканное платье. И я никогда не позволю этому произойти.

– Вы очень уверены в себе. – Девушка одарила его улыбкой, которая, безусловно, была вымученной. – Но я вовсе не хочу, чтобы вы ошибались.

– Я не ошибаюсь. – Салливан протянул ей правую руку, а левой держал Молли за уздечку.

После еще одного периода колебания, Изабель поднялась на подставке. Опираясь на его руку, она уселась в седло. Светлая кожа на ее лице побледнела до тревожной степени, но девушка осталась на месте. Только цвет ее лица и то, как она отчаянно стиснула его пальцы, выдавало то, что Изабель сильно напугана.