Я протянула собственную ладонь Катарине.

— Открой в себе силу и передай её мне. И тогда, наполнившись хоть немного, я тебе помогу.

Что я говорила — кошмар. Меня бы остановить какому-нибудь разумному человеку, но нет, рядом была только Катарина, и её глаза сияли пугающим воодушевлением.

Двумя руками она обняла мою ладонь — сверху и снизу. Она закрыла глаза, и такой, с простой причёской и совершенно без макияжа, напомнила мне известную картину, посвящённую Деве Марии.

Ощущение безмятежности ушло с её лица, сменившись напряжением. На лбу выступила испарина, капелька пота потекла по виску. Если я только смотрела, то Катарина тратила немало сил, чтобы найти внутри себя ведьму.

Ну-ну. Вера, говорят, творит чудеса. А ещё — опиум для народа. В последнее верится несколько больше.

Я скептически улыбалась, когда…

Момент катастрофы я помню кусками. Скрежет сминаемого металла, хруст стекла, визг шин — это начало. А затем чёрный безмолвный провал, из которого в кошмарах ко мне всегда приходит огонь. Его я помню так хорошо, что согласилась бы полностью лишиться памяти, лишь бы забыть тот запах и звук, ощущение, с которым огонь пожирает тебя, какую адскую при этом приносит боль.

Сейчас огонь тёк по моим венам. От ладони, которую держала Катарина, даже когда я с беззвучным воем сползла на пол, он огненным смерчем продвигался внутрь моего тела. Тогда я, изломанная, сгорала снаружи — теперь горела внутри.

Первое ощущение — наконец-то свободно дышу. Я лежала на кровати, на восхитительно прохладном белье уже без платья и удушающего корсета, всего лишь в тонкой сорочке. Лицо и левую руку охлаждал ветерок, веющий из приоткрытого окна. По потолку с забавными гипсовыми завитушками и кружевной занавеске я свою комнату и узнала.

Тело будто плыло на перинах, таким ощущалось пустым и лёгким, в венах — ни следа огня, только пьяная нега. Я подняла правую руку, посмотрела на неё, но не нашла даже крохотного покраснения на коже. А ведь в памяти крепко-накрепко засела картина, как я горю изнутри.

— О, Маймай, наконец-то! Ты пришла в себя!

Я узнала голос Катарины, а затем увидела её — она загородила собой потолок с завитушками. Волнение отражалось в её глазах, лицо светилось от радости. В ответ захотелось так же широко улыбнуться.

— Г-м… М-да?

Чем интересно меня напоили? На языке остался приятный вкус, но даже в этом плывущем состоянии сознания я понимала, что чувствую себя не так, как должна.

— Сколько раз я тебе говорила, что носить корсеты вредно. А уж в такую жару — преступление перед собой! — Катарина поправила на мне одеяло и села на край кровати, взяла за руку — ту руку, что и тогда.

У меня внутри всё обмерло. Я ждала, затаив дыхание. Ждала, но огонь не пришёл. Зря испугалась — слава кому-то, кто меня уберёг от повторения огненной пытки.

— А что случ-чилось? — язык заплетался. Катарине, чтобы расслышать меня, пришлось наклониться пониже, а мне — повторить вопрос.

— Ты упала в обморок из-за того, что любишь быть самой красивой. Конечно, ты очень хорошенькая в этом платье, но ты им чуть не убила себя. Корсет был безбожно затянут. У тебя на теле даже остались следы — страшные, будто ты прошла через пытку.

— Увы, такова цена красоты, — сказала появившаяся у кровати Софи и с материнской заботой положила влажное, слабо пахнущее розами полотенце мне на лоб.

Ох, как хорошо. Благословенно прохладно.

— Как вы теперь себя чувствуете, леди Майри?

— Намного лучше, спасибо. — Я кашлянула. — Что вы мне дали? У меня кружится голова и как бы… — Я помахала невесомой рукой, пытаясь сообразить, как объяснить своё состояние, но все слова вдруг разбежались. Разлетелись в разные стороны, как выпущенные из стеклянной банки бабочки и мотыльки.

— Как будто всё качается, и мир нереален? — спросила Софи.

— Да.

— Это из-за настойки огневика. Хорошая вещь, даже доктора не пришлось звать. Она вас живо подняла на ноги.

Весьма сомнительное утверждение, учитывая, что я лежала, а кровать подо мною качалась. Подумав, я пошевелила пальцами на левой ноге, потом на правой, на обеих ногах, и почти совсем успокоилась. Главное, я могла ходить, а остальное не так уж и важно.

— Это скоро пройдёт?

— Да, конечно, — Софи беспечно махнула рукой. Ещё бы, это же не у неё заплетался язык, и мозги превратились в вязкую кашу. — Немного сладких пирожных и горячий чай с мятой помогут вам прийти в себя поскорей. Прикажете подавать, госпожа?