Всё справедливо. Судьба сделала круг, и я оказалась на другой стороне. Моя помощь нужна Катарине, и цена, которую я буду платить, для неё не имеет значения.

Катарина больше не желала обсуждать случившееся и принялась перескакивать с темы на тему. Уговаривала меня съесть то и это, рассказала о жаркой погоде, о том, как позавчера виконтесса Брамон упала в обморок прямо в покоях королевы, и что все мы, так жестоко мучающие себя — сумасшедшие. Она расслабилась и озвучивала все приходящие в голову мысли. Я не мешала — у меня всё ещё кружилась голова, и круговорот тем, поднимаемых Катариной, прийти в себя не помогал.

Иногда я смотрела на свою руку — и не чувствовала ничего, ни капли огня. Но он ведь был, тёк внутрь меня. Каждая секунда пережитого ужаса так и стояла перед глазами. Рука, плечо, голова, грудь и сердце пылали. От боли я кричать не могла — и проснулась уже в постели.

Ни при каких обстоятельствах я бы не хотела пережить это вновь.

— Кати, как ты думаешь, через какое время нам нужно будет снова увидеться, чтобы тебя подлечить? — спросила я.

Катарина отложила щедро намазанную маслом булочку на тарелку.

— День, может, два, — хмурясь, сказала она. И это после того, как продержалась вдали от Майри две недели.

— Боюсь, вдруг виконт Дэбрэ запретит нам видеться так часто, как нужно, — пояснила я.

— Встречаться с сестрой не запретит, — жёстко ответила Катарина. — Если будет нужно, я упаду ему в ноги. Пусть потешится своей властью, пока она у него есть.

Она холодно усмехнулась, и меня потрясло семейное сходство, которое прежде не так бросалось в глаза. С таким выражением лица она выглядела, как и ожидалось от сестры виконта Вилара и дочери герцога Вирского.

— Он разрешит нам встретиться раз или два, а затем может за что-то меня наказать, и мы не сможем увидеться, — сказала я.

— Я буду рыдать у него в ногах, если потребуется, и он поддастся моим уговорам, — ответила Катарина с крайне неприятной улыбкой Вилара. — Не бойся ничего. Тебя скоро отпустят. Сегодня я встречаюсь с Себастьяном и буду говорить о тебе. Ты прошла испытание Лорнским источником, а значит, доказала свою невиновность, так что долго держать тебя под надзором — это почти святотатство.

— Вилар сказал: все говорят, король благоволит виконту Дэбрэ.

Катарина легко взмахнула рукой.

— Может, и так. Но теперь Себастьян не сможет мне отказать. Он вернёт тебя в наш дом так быстро, что ты не успеешь распаковать все свои вещи.

— А как же твой отец? — Герцог Вирский стал моей последней надеждой, но, увы, ненадолго.

— Отец не отважится спорить с королевским приказом. Ему придётся его исполнять.

Катарина вернула всё внимание сдобной булочке и ароматному чаю, вскоре принялась вновь болтать. Себастьян то, Себастьян это, повторяла она. А я всё сильней убеждалась, что сестру Катарину и короля Себастьяна связывали более чем близкие отношения.

Под болтовню Катарины я мысленно составила список того, что меня беспокоило. Пунктов набралось немало. В первую очередь — Катарина и я при ней в роли дозы морфина, затем её брат и отец, где-то там маячащий грозной тенью, Дэбрэ, его подозрительность и упорство хартмана, Софи с её играми и угрозами и даже слегка позабытый принц Антуан, желающий заполучить ведьмовскую книгу и (пока) не добившийся цели. Ах, да, ещё королева, которая вряд ли просто так простила мне потерю ребёнка, и король Себастьян. С королём пока всё непонятно, но как раз он — мистер Икс — будет решать, где и с кем мне жить. И вот честно — такое положение дел меня совсем не устраивало.

Но самая главная моя проблема — Майри, угроза её возвращения и, соответственно, для меня — кошмарная перспектива вернуться назад, в изуродованное аварией тело. На миг я представила себя в коляске в маленькой квартирке на пятом этаже дома без лифта, и мне стало трудно дышать.

Та-ак, обо всех остальных проблемах пока что разумней забыть. Майри просила Катарину не встречаться с ней в течение трёх дней после испытания источником. «Трёх, а лучше семи».

Один из этих трёх дней уже позади, вот что самое страшное.

— Ты привезла мою книгу? — спросила я, прервав Катарину на полуслове — она что-то говорила о каком-то там графе. Что, мол, он по мне страшно скучает.

— Да, конечно. Она у меня с собой. Отдать её тебе?

— Да. Попробую почитать, может, удастся восстановиться быстрее.

Я думала, Катарина её откуда-то принесёт, но она достала небольшой свёрток из кармана платья.

Книга была завёрнута в несколько слоёв плотной желтоватой бумаги, и я открывала её с такой осторожностью, будто драгоценный подарок. По длине она оказалась размером с ладонь от запястья до кончиков пальцев, по толщине — тоже совсем небольшой. Чёрную обложку украшал выдавленный рисунок пятиконечной звезды. От пентаграммы, которую я рисовала, эта отличалась лаконичностью и простотой. И всё равно странно — украшать такую книгу я бы не стала. Зачем? Ведь это опасно, с пентаграммой на обложке любой человек быстро отличит эту книгу от остальных, её толком не спрячешь.