– Подожди, - бормочу сдавленно. – А вдруг Артем зайдет?

– Он занят, - мрачно бросает Захар.

– Чем? – хмурюсь. – В такое время? Ты что, оставил его на улице? Так нельзя, пускай он проведет ночь в доме и потом…

– Я отправил его по делам, - хрипло заявляет парень. – Вряд ли брат вернется раньше завтрашнего вечера. Если нам повезет, то вообще на пару дней задержится.

– Выходит, мы здесь только вдвоем? – нервно закусываю губу.

– А ты против? – резко напрягается.

– Нет, просто…

Я замолкаю, не в силах завершить мысль вслух.

«Просто с Джокером безопаснее».

Он же вроде страховки. На крайний случай. При нем нам придется быть тише, оставаться в рамках приличия.

Боже. Откуда в голове такие дурацкие мысли?

Нет, я не боюсь, что Захар перейдет черту. Мне страшно от буйства собственных чувств под ребрами, жутко от того, как сильно тянет и влечет к этому парню. Неудержимо. Неукротимо. До лихорадочного трепета в каждой клетке тела.

– Хочешь, чтобы я ушел? – прямо спрашивает он.

Я отрицательно качаю головой. Сминаю край его футболки подрагивающими пальцами, задираю вверх, медленно стягиваю насквозь мокрую одежду.

– Я хочу тебя трогать, - роняю тихо. – Хочу ощущать рядом.

Дьявол. На самом деле, я хочу гораздо больше. Хочу столько всего, что даже страшно подумать. Больно мечтать. Я не вынесу очередное крушение надежд.

Футболка отброшена далеко в сторону. Мои ладони скользят по разгоряченной коже, ловят жар железных мускулов, вбирают одержимую пульсацию. Стальные мышцы ритмично сокращаются под моими пальцами, точно металл оживает и вибрирует.

Я обвожу бугрящиеся контуры массивных плеч, приподнимаюсь на цыпочки и прижимаюсь ртом к широченной груди там, где бешено бьется сердце. Теперь рваный пульс оказывается в капкане моих губ. Я ловлю его. Пью. Впитываю.

Так странно. Дико. Завораживающе. Кажется, удары нашей крови целиком и полностью совпадают, отражают друг друга. Четко, такт в такт.

Разве это реально? Может, мне чудится? Наплевать. Не важно. Я забываюсь, трусь щекой о влажную кожу, оставляю хаотичные поцелуи на голом теле, обрисовываю скульптурный рельеф, пробую на ощупь, будто стараюсь навечно запомнить.

– А я не хочу, - вдруг чеканит Захар. – Ничего не хочу.

Отрываюсь от него, смотрю в горящие глаза и словно в зияющую пропасть лечу.

Он подхватывает меня под попу, легко отрывает от пола, практически оборачивает вокруг себя, принуждая раздвинуть ноги и обвить крепкие бедра.

Вскрикиваю, когда горячее дыхание обжигает лицо.

– Жажду, - звучит будто звериный рык. – Жажду тебя.

Бряцает пряжка ремня, а в следующую же секунду огромный раскаленный член вонзается внутрь, жестко растягивает складки, одним толчком заполняет лоно, выбивает вопль из горла.

– Больно, - выпаливаю я.

Прогибаюсь и сжимаюсь, впиваюсь пальцами в литые мускулы, царапаю ногтями мощные плечи.

Захар застывает. Темные брови сходятся над переносицей. В зеленых глазах вспыхивает тревога.

– Где болит? – спрашивает парень.

– Там, - отвечаю и ощущаю, как щеки пылают от смущения. – Ну ты слишком быстро двигаешься. Слишком резко. Мне нужно привыкнуть. Так сразу не получается. Я не успеваю.

– Понял, - говорит он. – Я все исправлю.

Крепче обхватывает мои ягодицы, сминает, но вбиваться вглубь лона не торопится, берет паузу.

Я обнимаю его, веду кончиками пальцев по жилистой шее, накрываю ладонями разбухшие и потемневшие от натуги вены.

Захар подается вперед и целует меня. Грубо. Голодно. Порывисто. Чуть утолив первую тягу, становится нежнее. Переплетает наши языки в первобытной пляске, сливает напрочь сбитое дыхание воедино. Погружает в чистое пламя.

Он проходится губами по моему лицу, будто желает запечатлеть и отобразить каждую черту. Прихватывает зубами кожу на скулах, прикусывает подбородок, точно сожрать хочет. Скользит языком по оставленным следам.

Под тугими струями воды становится до жути душно. Пар полностью покрывает стеклянные стены, клубится вокруг. Создается впечатление, будто мы парим в невесомости, оказываемся на краю мира, переходим за грань реальности.

Я всхлипываю, содрогаюсь под страстными прикосновениями. Чувствую, как Захар сдерживает привычные порывы и пробует открыть нечто новое. Каждый его жест пронизан лаской, в каждом движении сквозит забота. Он берет себя под контроль. Изучает меня иначе. Нежнее. Чувственнее. Будто впервые обретает и покоряет по-настоящему. До утробных стонов. До обжигающего трепета. Отправляет импульсы электричества по венам. Разряд за разрядом. До изнеможения. До исступления.