— Как-то раз, — проговорил Себ задумчиво, — я вернулся с очередной миссии. Приехал домой, мы с Эмили тогда ещё не разошлись. Она меня встретила… всё как всегда. А потом из комнаты вышла Сьюзен. Ей было тогда полтора года. Когда я уезжал, она делала первые шаги, а тут шла совершенно самостоятельно и легко. И у неё отросли волосы. Я удивился этому, потянулся к ней, чтобы взять на руки, а она вдруг заревела и спряталась за Эмили. Только через пару минут я понял, что случилось, — Себ кашлянул, — понимаешь, она не узнала меня. Папа на фотографии и живой я никак не соотносились для неё между собой, она смотрела на меня как на чужого человека и боялась. До сих пор это одно из самых страшных моих воспоминаний, правда. Но через месяц я собрал сумки и вернулся в Афганистан. 

Джоан молчала очень долго, но Себ понял, что она не осуждает его, а примеряет эту ситуацию на себя. И действительно, она произнесла:

— Хорошо, что у меня нет детей. Они бы толком не видели меня. А у тебя растёт замечательная дочь. Правда, она классная. 

Себ улыбнулся и признался:

— Никогда не знакомил её ни с одной женщиной. Если честно, даже не говорил о ней. 

— Себ Майлс и образец доверительных отношений, — рассмеялась Джоан, отставила кружку, подошла к нему, обняла и шепнула на ухо: — Ты можешь доверить мне. 

— Спасибо, — отозвался Себ и понял, что за время этого разговора Джим пропал из его головы. 

— И пожалуйста, — она чуть отстранилась, — что бы это ни было, разберись с этим, ладно? — и она одним пальцем нажала на его лоб. — И если нужно будет обсудить или запить это — скажи.

— Разберусь.

— А у меня там ещё пара снов не досмотрены, — и она действительно пошла к выходу из кухни. Себ остановил её окликом:

— Джоан! — она обернулась, и он сказал искренне: — Ты восхитительная женщина. Я тебе говорил? 

— Не помню такого, — рассмеялась она, снова зевнула и ушла. 

Себ вытащил из духовки сконы, разложил их на блюда, поставил на плиту кастрюлю и занялся кашей. Как ни странно, ему полегчало от этого разговора. Если не бегать от правды, то всё становилось проще. Он готов сдохнуть без работы. И особенно — без работы от Джима, всегда неожиданной и зачастую сложной. Он взял две недели, но этот отпуск не шёл ему на пользу, вот в чём дело. Он хотел бы, чтобы не было той истории с мисс Перси. Тогда можно было бы наслаждаться отдыхом, поглядывая на телефон, ожидая звонка, который к чёртям весь этот отдых разрушит.

Но Джим безумен, нестабилен и просто опасен. Поэтому здравый смысл требовал принять однозначное решение. Никакого Джима. В Лондоне он встретится с ним последний раз и скажет, что договору конец. Потом найдёт себе другую работу. А до этого поднимет свою задницу, извинится перед Джоан, снова начнёт внимательно слушать, что рассказывает Сьюзен, и попытается не разрушить всё самое важное из-за прихоти психопата. «Добро пожаловать обратно в нормальную жизнь, приятель», — сказал он себе. И в этот момент в доме послышались шаги и голоса. 

Семья вставала, и Себ был рад возможности удивить их завтраком.

На студии было пусто, тихо и темно, не считая одной лампы, которую Александр оставил себе. Сидя перед натянутым хромакеем, он смотрел сквозь него. На зелёном фоне привычно расцветали образы, только не фоны и не графика, а воспоминания. 

Он вспоминал, как выглядели декорации его седьмого полнометражного фильма. Не то, чтобы это требовало особенных усилий. С «Сыном своего отца» они возились почти два года, это была самая сложная, трудозатратная и, откровенно говоря, неприятная работа в фильмографии Александра. Публика приняла картину очень тепло, но Александр ненавидел её всеми фибрами души: дурная, пустая поделка, скучная бессмыслица. Если бы не финансовые обязательства, он и вовсе не пустил бы её в прокат. 

Попробовал бы мистер Смерть отыскать в этом фильме убийство с глубоким смыслом! Его ждал бы второй провал, потому что глубокого смысла там вообще не было, ни в смертях, ни в жизни. 

Зато там была красивая картинка. Викторианская Англия, свет рожковых светильников, который оказалось очень сложно достоверно воспроизвести на экране, тонкие бледные как будто чахоточные женщины, андрогинные мужчины в корсетах, лакированные кареты, забрызганные грязью до середины дверец. Александр играл в историю Джека Потрошителя — и, очевидно, проиграл. 

И всё-таки, если мистер Смерть последователен, а пока он не сделал ничего, чтобы дать повод в этом сомневаться, то он не пропустит «Сына». И поскольку убийство на весь фильм одно, выбирать ему не придётся. 

Где-то на пустом чердаке найдут труп с перерезанным горлом. Это будет тело светловолосой молодой женщины. Перед смертью её задушат шёлковым шнурком, а потом тщательно и с медицинской точностью вырежут внутренние органы, отрежут груди, изувечат лицо. А учитывая, что пустых чердаков в одном только Лондоне можно найти бессчётное число, даже всех сил Елены не хватит, чтобы поймать убийцу на месте преступления.