Она задумалась.

– Вы ассоциируетесь у меня с дворцом. Это почти как… как если бы меня застукал за этим предосудительным занятием отец или кто-то из его советников. Военным не привыкать к самым разным уловкам, они знают, что за информацию нужно платить – и они исполняют приказы и умеют хранить тайны. – Она пожала плечами. – Дипломаты тоже пользуются грязными приемами, но… отец и остальные знают меня совсем другой.

– Инерис, вы действительно чудовище, – задумчиво признал Кэллиэн.

– Да почему теперь-то?!

– Вы намекнули, что я вам в отцы гожусь… – вспомнил про советников и скорбно прибавил: – А то и в деды.

Вспомнила свой монолог. Покраснела, как рак.

– Да я не это имела в виду! – возмутилась девушка.

– Это, не это, я уже обиделся, а потому отдавайте камзол.

И бесцеремонно его отобрал! Инерис застыла с раскрытым ртом, не успев даже возмутиться.

– Кэллиэн, может, я и чудовище, но вы просто невозможны! – взорвалась она, окончательно послав этикет подальше. – Вы же только что говорили, что вас сложно обидеть! И кто вас вообще воспитывал?! Нельзя же так обращаться с девушкой!

– Хм, если я гожусь вам в папеньки, значит, могу рассматривать вас не как девушку, а как неразумного ребенка, – меланхолично сообщил обладатель синих глаз, и не думая испытывать раскаяние. – А ребенка за дерзость принято наказывать.

Инерис вцепилась в камзол и дернула с требованием:

– Немедленно отдайте!

– Порвете – будете зашивать, – пообещали сверху.

– Ну и… ну и как хотите!

Она отвернулась, непримиримо скрестив руки на груди. Не больно-то и хотелось! Она вообще хорошо переносит холод, в отличие от жары. И не простужается совсем. Переживет, ничего!

И вдруг Инерис вспомнила еще кое-что, сказанное им в самом начале.

– Лаэрн Дэтре, – подчеркнуто официально, негласно сообщая об обиде, – вы, помнится, уверяли, что злитесь не только на меня. А на кого еще в таком случае?

Легкое прикосновение к спине. Камзол возвращается на ее плечи. Чужие руки в черных перчатках бережно закутывают в теплую шерсть. Щеки мимолетно касается длинная черная прядь.

– Пока еще сам не знаю. Но… с вами в тире не было ни одного военного.

Вот от такой новости она чуть не села!

Маг аккуратно подхватил ее за локти.

– Тише, – шепнул он. – Все в порядке, Инерис.

Вот же проклятье, стоило один раз этому имени сорваться с языка, как теперь оно слетает машинально…

– Я же был там, вам ничто не угрожало.

– Но как это вышло? – жалко прошептала она, глядя вниз на город – и не видя ничего. – Я же… я же совершенно точно отдала приказ, и время было четко обозначено… Капитан повторил при мне, заверил, что приказ будет выполнен в срок. Да и не впервые я к нему обращаюсь с подобными распоряжениями! Чтобы он допустил такую небрежность… Как такое могло произойти?!

– Этого я пока не могу сказать… Но сомневаюсь, что виноват капитан Мельдер. Хотите, я попробую разобраться, чтобы не пришлось больше никого посвящать в происшедшее?

Инерис молча кивнула. Ей стало немного легче, когда она поняла, что, во-первых, Кэллиэн действительно позаботился о ней, а во-вторых – что не придется устраивать официальное разбирательство с выговорами за халатность. Учитывая, что при дворе чужаки, это было бы очень плохой идеей…

Представив, что могло бы произойти, если бы Кэллиэн не решил присмотреть за ней, леди-наследница покрылась холодным потом. Накатило запоздалое осознание: она могла серьезно пострадать или даже погибнуть…

Поддерживавшие ее руки, помедлив, разжались, затем маг отошел на шаг.

– Хорошо, я понял вас. Если что-то узнаю – расскажу.

– Спасибо, – губы плохо слушались, но она сумела это произнести.

– Это мой долг.

– Нет. Спасибо, что пошли туда. Спасибо, что позаботились. Что выручили меня. Спасибо вам, я просто не знала, какой опасности подвергла себя.

И неожиданно с той же ноткой веселья раздалось:

– Вы всегда спиной благодарите?

Она обернулась, сознательно позволив магу увидеть ее глаза, полные слез.

– Спасибо вам, Кэллиэн, – тихо повторила Инерис.

Он ничего не сказал по поводу ее слез, только молча извлек из кармана рубашки платок и протянул его девушке.

Немного успокоившись, она произнесла:

– А почему вы привели меня сюда? Можно было поговорить в моих покоях.

– Инерис, вы же… девушка, – насмешливо вскинул бровь Кэллиэн, напоминая ей ее собственные слова. – Что бы про вас подумали, если бы вы привели меня в свои покои у всех на виду?

Она покраснела, забыв про слезы – чего он, собственно и добивался.