Это напоминало проводимую у нас на Земле борьбу с существованием детдомов. Но здесь император, как и обещал, взял только положительный пример. Он просто полностью устранял дома с детьми, предполагая раздать их родителям или опекунам. Учитывая, что постепенно все жители империи, скорее всего, смогут чувствовать, в какой-то момент вопрос возврата детей родителям сам собой стал бы очень остро. И я поражалась в этой ситуации Гедеору, сумевшему сработать на опережение.

И в момент, когда я поняла, насколько он мудр для своего достаточно молодого возраста, волна тёплой гордости полилась по моим венам. Руку правителя, которой он так и продолжал держать мою ладонь, я сжала в ответ. Мужчина, слушавший, видимо, свои мысли, тепло улыбнулся, не поворачиваясь, и тоже ответил более сильной хваткой пальцев...

А сейчас мы направлялись по подземным коридорам к источнику. Гедеор так и продолжал держать мою кисть, не отпустив ни на миг. Иногда он нежно поглаживал её, иногда стискивал сильнее, но это простое касание давало ещё большую надежду на то, что всё у нас ещё может получиться. Сейчас мы, словно влюблённая парочка на первом свидании, шли, держась за руки. И, скорее всего, нас ещё ждал конфетно-букетный период, судя по настрою правителя. Это было так странно... Ведь у нас уже был ребёнок, но именно после его рождения мы только начинали узнавать друг друга...

Повернув в последний раз мы, наконец, очутились в зале с источником. На нём всё так же неподвижно лежала Лея. Не видно было даже движений во время дыхания. Рядом на полу, опершись на плиту и обняв ноги девушки, замер Фарчиос. Скорее всего он спал...

– Почему же не получается?
– спросила я у императора шёпотом?

Он лишь молча пожал плечами.

Фарчиос, видимо, всё же почувствовал наше присутствие и проснулся. Выглядел он ещё хуже, чем сегодня утром император. Вероятно такая же бессонная ночь, только с болью в сердце за любимую женщину. Теперь я почему-то уже не сомневалась, что он любит Лею. А тогда просто сглупил, поступил необдуманно, за что расплачивается долгие месяцы. И неизвестно ещё, кого он наказал больше - её или себя. Ведь Лея с того момента явно не осознавала происходящее, зато Фарчиос вынужден был смотреть, как медленно угасает её жизнь, и при этом знать, что всё это по его вине... Да уж, и врагу такого не пожелаешь...

Поднявшись на ноги, начальник охраны размял затёкшие конечности, повертел головой, с каким-то опасением посмотрел вокруг. Видимо не сразу понял, где он. Но вдруг его взгляд выхватил Лею, лежащую на светящейся плите, и тут же мужчина словно уменьшился в размерах: плечи обречённо поникли, голова опустилась, а колени сами собой снова подогнулись.

– Лея, - выдохнул он, прижимаясь губами к её руке.

Он замер, словно оглядываясь куда-то, на самом же деле, вероятно, он смотрел вглубь себя.

– Она ведь такая смелая... Она... пришла тогда ко мне, хотя я видел как ей страшно. Она прям трусилась вся... А я... я совсем не помог ей справиться с волнением, наоборот, хотел отправить к себе. И тогда она предложила принести мне ужин. Конечно я согласился, устал ведь. Да и хотелось мне её заботы, что уж. Приятно было...

Он перевёл взгляд на нас.

– Почему у вас сработало, а Лее не помогает? Что не так? Потому что она не из императорской семьи? Но...

Снова затравленный взгляд на Лею, потом на нас.

Я не знала, что ему ответить. Видимо, Гедеор тоже.

– Я не могу её потерять!
– вдруг вскрикнул Фарчиос, от чего я даже дёрнулась.
– Я этого тоже не переживу! Как жить, зная, что сам, вот этими руками отнял у неё жизнь!
– он поднял руки и уставился на свои ладони.
– Я просто не смогу... Если её не станет... я...

И тут мы с Гедеором пораженно замерли, увидев, как по жёсткой коже щёк сурового воина потекли две слезы.

– Я не смогу...
– повторил он, словно заклинание, беря в руки ладошку Леи и прижимаясь к ней влажной щекой.

Ещё несколько слёз скатились из его глаз и упали на поверхность источника.

Мне настолько было жаль их обоих, так не познавших радость любви, что мои глаза тоже невольно наполнились слезами.

Слёзы, точно... ведь я тогда плакала, когда источник исцелил Гедеора. Неужели и он плакал, когда я была при смерти?

Может и сейчас...

И не успела я додумать свою мысль, как источник засветился ярче, но уже не сиреневым, а каким-то фиолетовым, даже розовым. И мы все трое увидели, что тело Леи сделало движение, разгибаясь в спине.

Фарчиос возбуждённо вскочил на ноги, но руку возлюбленной не выпустил. А она, между тем, начала светиться розовато-фиолетовым. Девушка внезапно подняла руку, потёрла ей глаза, опустила на шею...

Это было действительно чудом, так как кожа Леи при свечении приобрела гладкость, запавшие глаза открылись, но выглядели теперь совсем по-другому, вернее, так, как раньше. Девушка напряглась, пытаясь встать, и тут же к ней кинулся Фарчиос. Поддерживая Лею под спину, он помог ей сначала привстать, а потом и полностью сесть на поверхности плиты.