Но не только приятные волнения о том, как развивается ребёнок внутри меня, занимали мою голову. Всё чаще меня посещала мысль о том, что этого ребёнка могут у меня забрать после родов. Даже не так. Что этого ребёнка почти наверняка заберут!

И если раньше в моём сердце ещё теплилась надежда, что я смогу уговорить императора снова пересмотреть порядки в отношении детей и матерей, то сейчас с каждым днем его отсутствия, я всё чётче понимала, что надежды уже практически нет.

Лена обследовала Лею на УЗИ и сказала хорошую новость: беременность протекает без осложнений, но с особенностью - у Леи будут близнецы. Плакали мы обе, и я, присутствовавшая при осмотре, и Лена, проводившая его. Потому что нам искренне было жаль будущую мать, которая даже не может порадоваться предстоящему двойному материнству.

Радовался или огорчился от новости Фарчиос, я не знала, Лена потом сама сказала ему. Вроде как вообще не отреагировал, по её словам. Так и стоял с застывшим лицом.

Именно середина беременности стала для меня тяжёлым испытанием. Вроде как и вначале всё было совсем не гладко, но сейчас от монотонности происходящего хотелось выть. Однако я твёрдо держала себя в руках, понимая, что если сойду с курса на спокойствие, уже на него не вернусь.

Так прошло ещё какое-то время, через которое я почувствовала первый неуверенный толчок внутри. Даже позволила себе немного всплакнуть в этот момент. Но потом снова собрала себя в железный кулак, и продолжила жить, как раньше.

Пока однажды ко мне в комнату не вошел Фарчиос и не сказал:

– Приветствую тебя, Майя. По приказу императора ты будешь отправлена на дальнюю планету до момента родов. После этого будет проведена процедура определения, от кого был заполнен твой носитель...

Я стояла, словно громом пораженная. Боялась, что это всё окажется га самом деле. Зажмурилась, желая только одного - проснуться и узнать, что все эти слова - лишь дурной сон.

Но ни Фарчиос, ни его готовность меня сопровождать на какую-то там планету, не испарились, когда я наконец-то открыла глаза.

– Это шутка?
– всё же спросила.

Ну не могла я поверить, что такое возможно. Что такие мысли могут прийти в голову здравомыслящему человеку. Хотя... то ж человеку. А вокруг меня одни инопланетные жители, у которых, как говорится, свои тараканы в голове.

– Майя, по приказу императора ты должна покинуть Евгестору уже сегодня, - снова бесстрастно произнес начальник охраны.

Они что здесь, все разум потеряли? Я вообще не поняла, если честно, в чём меня обвиняют и почему отсылают.

– Фарчиос, если я спрошу "почему?", ты ответишь?
– даже не надеялась, если честно.

– Императору доложили, что во время трёх звезд, когда было возможно заполнение твоего носителя, к тебе заходил не только правитель...

Мамочки... А кто же ещё?.. Они что, подумали, что я?..

И кто? Я совсем не пом...

Ах да, конечно! Тартон!..

Ну, теперь понятно. Семена упали на благодатную почву. Император и так ревновал меня к краснолицему, а тут такое...

– И не имея никаких доказательств, вы уже обвинили меня?
– от обиды хотелось рвать и метать. И ещё плакать...

– В таком случае нельзя допустить ошибки. Если носитель заполнен не императором, тебе грозит смертная казнь. И даже новые правила тебе не помогут...

Слёзы всё-таки потекли по щекам. Горечь разлилась по венам, находя выход в этих солёных дорожках, которые я почти не замечала.

– То есть меня изолируют, чтобы не маячила здесь и не напоминала о себе?

Фарчиос ничего не ответил.

Ну что ж, раз так...

– Я могу попрощаться с Леей и врачами?
– задала вопрос, который тревожит в первую очередь.

Потому что если во мне настолько сомневаются, то больше мне здесь делать нечего. Кроме этих девушек, меня ничего не держит ни на Евгесторе, ни где-то в другом мире.

Нет, ещё есть сестра Катерина, но она ведь пока недосягаема...

– Ты можешь попрощаться с Леей, но из дворца тебе не разрешается выходить до отлёта...

Даже так? За что?..

Как же больно...

К Лее я зашла с сопровождением Фарчиоса.

– Если я попрошу отправить Лею со мной, возможно ли такое?

Фарчиос помолчал, глядя на девушку, которая лежала на ложе к нам спиной.

– Нет.

– Зачем она вам здесь? Тебе же она не нужна! Кто о ней будет заботиться?

– За Леей присмотрят, - снова холодный бесстрастный ответ.

Я присела на ложе возле моей бывшей служанки. Называть женщин рабынями, как это делали местные, я не могла. Да и Лея для меня была не рабыней и даже не служанкой, а скорее подругой.

– Лея, милая, - я обратилась к ней, не очень надеясь, что буду услышана. Но уйти, не попытавшись попрощаться, я тоже не могла.