Майяри задрала юбку, продемонстрировав штаны под ней, обвязала полы вокруг пояса и осторожно открыла окно. Свежий ночной воздух ударил в лицо, и девушка опасливо уставилась на блестящие глаза дома. За стеклами не виднелось ни единого огонька, шевеление тоже не угадывалось. Во дворике по самому центру шумел и плескался фонтан, в чьей чаше плавали уже угасающие звёзды.

Майяри оценила высоту и, резво вскочив на подоконник, одним слитным движением нырнула вниз, уцепившись сильными пальцами за край окна.

– Полоумная! – испуганно зашипел Харийд.

– Молчи! Раз не помогаешь, то не мешай!

Тишину уютного дворика их короткие переругивания ничуть не взволновали. Ловко и почти бесшумно перебирая руками, Майяри спустилась по стене вниз и присела на корточки рядом с бочкой, в которой пышно темнело нечто душистое. Через несколько секунд по другую сторону бочки, красуясь, опустился Харийд. Он-то ползаньем по стене себя не утруждал, силами опустил. Майяри взглянула на него с презрением истинной сумеречницы.

– Где все? – шёпотом недоумевала девушка. Дом начинал казаться совершенно безлюдным, что напрягало.

– Женщин и детей, вероятно, отправили в другое место, – пожал плечами Харийд. – Их бы здесь не оставили, зная, что могут нагрянуть незваные гости. Я пролетел по территории, она усеяна часовыми. Скорее всего, все вышли встречать харена. Оставили только парочку тебе, слабой, – хаги хмыкнул, – нежной девочке. И всё. А-а-а, я ещё слышал про какого-то хаггареса в подземелье.

Майяри, уже навострившаяся в сторону восточной двери, замерла как вкопанная.

– Какого хаггареса?

– Да мне откуда знать?

Пару секунд девушка просто стояла. Потом тихо вздохнула, задумчиво посмотрела на начавшее сереть небо и, забористо выругавшись, развернулась к окну.

– И куда ты опять? – Харийд уставился на забирающуюся на подоконник девушку.

– Пошли со мной, – распорядилась та. – Поможешь.

– В чём? – заподозрил неладное Харийд.

– Ты же оборотень? Вынюхаешь мне комнату лекаря.

– Я не собираюсь тебе помогать.

Глаза Майяри сверкнули в темноте почти по-звериному.

– Или ты помогаешь мне, или правящая семья узнает об одном своём неучтённом потомке.

Из-за мощной двери, обитой железными, украшенными письменами хаги полосами, доносился тихий напев из «м-м-м-н-н-н-н» на вполне узнаваемый мотив – узник мычал балладу о Гор-Гоёме. Охранники – пять мужчин-хаги весьма крепкого телосложения – с тоской и почти ненавистью смотрели на дверь и уже мечтали, чтобы их сменили. Если сперва весёлый нрав узника их забавлял, то сейчас однообразное «м-м-м», разбавленное бряканьем раскачивающихся цепей, давило на голову. Впору уже на стену лезть.

– Когда ж ему надоест? Уже второй час гундосит.

– Давайте я зайду и Молчание ему на глотке нарисую? – предложил один из охранников.

Опять повисло отягощённое соблазнительными раздумьями молчание. В камеру к узнику заходить было запрещено, но если никто не скажет, то господа ничего и не узнают.

– Нет, – с сожалением покачал головой оставленный за главного хаги. – Уже через час смена придёт. Вот они пусть его и слушают.

– Через час он уже охрипнет, – недовольно пробурчал товарищ и принюхался. – А чем пахнет?

Остальные тоже принюхались.

– Я ничего не чую.

– Сирень? Из сада прилетело?

– Нет, не сирень.

– Мерещится вам что-то. Крысиным помётом как воняло, так и воняет.

– Горит что-то, – напрягся главный. – Рихан, ты со мной. Остальные не расслабляйтесь.

Мужчины скрылись на лестнице, ведущей наверх. Некоторое время слышался только топот, потом шум, будто кто-то упал, и досадливая ругань с упоминанием обширных штанов Хрибного. Через несколько минут на лестнице опять зазвучали шаги и вернулись ушедшие, малость встрепанные и кашляющие.

– Что там?

Главный досадливо отмахнулся и, отвернувшись, закашлялся. Второй оборотень, хриплым, не своим голосом ответил:

– Факел со стены грохнулся и пламя занялось. Дыму наглотались… – он натужно закашлял.

– Крепежи давно менять пора. Я ещё в прошлую зиму господину Оириду говорил, когда в лаборатории пожар занялся.

– Ну занялся он, допустим, не из-за падающих факелов, а из-за кое-чьей криворукости.

Сдержанный смех прокатился по подземелью. Ходившие на разведку хаги наконец прокашлялись и подошли ближе.