– Какая ещё одна жизнь?! – рассвирепела Майяри. – Верни его, только его!

– Как пожелаешь, – расплылся в широкой улыбке Гор и исчез.

Почти тут же из пустоты на стену вышвырнуло тело, и Майяри бросилась к нему, но на полпути замерла, непонимающе смотря на отданный долг. Отмерший Ранхаш тут же подскочил к ней и крепко прижал к себе.

Лежащее на камнях тело пошевелилось, зашелестели юбки и накидками. По узкой спине скользнула длинная тёмно-русая коса, свитая словно из двух змей, брякнули тяжёлые серьги, и на четвереньки медленно, рваными движениями поднялась женщина. На маленьком бледном лице испуганно, затравленно сверкнули большие тёмные глаза, и женщина, осмотревшись, что-то тихо просила на каком-то птичьем языке.

Грудь от ужаса сдавило так, что сердце Майяри едва не остановилось.

Сбоку раздался шорох, и девушка скорее невольно, чем специально обернулась. В этот момент Ёрдел как раз подтянулся и опёрся уже обоими локтями на край стены.

– А у этого, – зашелестел на ухо невидимый дух, – ещё куча должников.

И громогласно, злорадствующе расхохотался, довольный тем, что ему удалось в очередной раз обмануть смертных.

Повисла чуткая тишина, прерываемая лишь хлопаньем кожистых крыльев и испуганным воем повалившегося на землю Рахнарра. Помертвевшая от ужаса Майяри продолжала смотреть на женщину и судорожно цепляться за Ранхаша. Она подозревала, кого воскресил дух, но боялась в это поверить.

Боги, что же она натворила! Она же хотела не этого…

Ужас неотвратимости сотворённого овладел девушкой полностью, и она уже ни о чём не могла думать. Даже о Ёрделе, который наконец забрался на стену и уставился на силящуюся подняться на ноги женщину.

Ноги её подводили. Душа, отвыкшая от тела, никак не могла вновь привыкнуть к оковам плоти. Женщина продолжала осматриваться и щебетать что-то на смутно, очень смутно понятном языке, но никто ей не отзывался. Гости смотрели на неё с изумлением и непониманием, а хозяева с потрясением и – старшее поколение – ужасом глядели то на неё, то на Майяри. На Ёрдела они уже посматривали с пониманием, заподозрив, что его призвала в этот мир сестра.

Так же, как она сейчас призвала свою бабку, погибшую менее четырёхсот лет назад.

– Дирмайя?

Майяри резко обернулась и уставилась на деда. Его глаза были потрясённо распахнуты, и он единственный, кто не отшатнулся и продолжал стоять на месте, смотря на путающуюся в одеждах женщину. Та вскинула взгляд, непонимающе огляделась и наконец направила свой взор вниз. И замерла.

Через пару десятков секунд её лицо исказилось от ненависти, и она отпрянула с такой поспешностью, что серьги в ушах укоризненно зацокали. Но уже в следующее мгновение, возрождённая вскочила на дрожащие ноги и, подхватив свои многослойные юбки, бросилась к краю стены, откуда едва не сверзилась. Молодой хайнес успел перехватить её за шиворот, за что огрёб такой яростный посыл на незнакомом языке, что перевод для понимания не потребовался.

Вырвавшись, женщина торопливо осмотрелась и поспешила, пошатываясь к южной части стены к лестнице. Так как Ранхаш был занят Майяри, Ёрдел вовсе не шевелился, пытаясь осознать, что произошло за время его отсутствия, то за возрождённой пошёл Риш. Он и помог ей, несмотря на яростное сопротивление, перебраться через трещину в стене и придержал, чтобы она не скатилась по ступеням.

Оказавшись внизу, женщина бросилась к старейшине Ирдару и, схватив его за грудки, начала трясти и что-то требовать. Щёки её раскраснелись, глаза повлажнели, но она продолжала кричать и трясти молчащего старейшину.

В детстве Майяри пытались учить языку предков – языку народа хаги. Маленькая девочка особой склонности к языкам не проявила, а учителя не стали настаивать. Для женщины это было не так уж обязательно. А став наследницей, она яро возненавидела всё, что связано со священной миссией её народа и со славными предками. И знание языка в неё вбить не удалось. Сейчас она очень сожалела о собственном упрямстве.

Опомнившийся старейшина Гейер осторожно подошёл ближе и что-то спросил у разъярённой женщины на том же певучем языке. Та посмотрела на него со злостью и испугом, но секундой спустя уже что-то торопливо щебетала.

– Госпожа, вы знаете эту женщину? – старейшина Гейер обратился уже к Майяри. – Она представляется Дирмайей.

Вместо ответа девушка со стоном закрыла дрожащими ладонями лицо.

– Госпожа Дирмайя жена старейшины Ирдара, – едва выдавила она сквозь сжатое спазмом горло. – И моя… наша бабушка.

– О, – старейшина Гейер удивлённо воззрился на женщину, – я не знал, что ты, Ирдар… всё ещё женат.

Майяри опять застонала и уже куда горестнее.

– Госпожа Дирмайя умерла триста девяносто три года назад, – выдохнула она. – Простите, это моя вина… я не хотела этого… это всё… – девушка хотела добавить, что её обманули, что она не хотела беспокоить давно усопшую и вырвавшуюся из-под власти мужа бабку, но не смогла, голос пропал.