— Он вошел в зал сегодня утром. И с тех пор больше не возвращался, — удрученно добавил Бран. Мне показалось, что, возможно, он боится сказать об этом. Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что он имел в виду.

— Может быть, ты просто не видел, как он вернулся, — сказала, стараясь казаться веселой. Я не понимала, почему мне вдруг стало так страшно. В этом не было ничего особенного. Он просто вошел в комнату и ушел в другое место.

— Мне очень жаль, — прошептал Бран, кивая в сторону тайного хода. Я покачала головой в недоумении. Я аккуратно поставила корзину с оставшимися украшениями и побежала обратно в нашу комнату. Начала рыться в шкафах и ящиках, не зная точно, что ищу. Через час комната выглядела так, словно по ней пронесся ураган. Вся одежда лежала на полу, и вдруг меня осенило, что это была всего лишь придворная одежда. Старые брюки и рубашки, которые Грег привез из Талрона, исчезли.

— Нет, пожалуйста. Нет, — прошептала я, пытаясь сдержать слезы. В шоке я вернулась в тронный зал, но он был пуст. Бран уже ушел. Медленно, словно во сне, я подняла корзину с украшениями. Тупо смотрела на них. То, что должно было быть рождественским настроением, внезапно разозлило меня.

— Почему?! — закричала я, швыряя их на пол.

Я испытала странное удовлетворение от того, что смогла получить вспышку ярости. Но этого было недостаточно. Я повернулась к дереву. Мне хотелось сорвать все это и растоптать. И я, вероятно, так бы и сделала, если бы Тривет не вошел и не остановил меня. Он крепко обнял меня, чтобы я не могла двинуться с места. Я пыталась воевать с ним какое-то время, но потом сдалась. Гнев медленно утихал во мне.

Он ушел от меня, в моей голове промелькнуло то, что я все это время отказывалась признавать. Я чувствовала себя обманутой. Было Рождество. В этот день надо только радоваться. Ничто не должно расстраивать. Никто не должен оставаться один. И уж точно не должен получать разрыв отношений на Рождество в качестве подарка. Мне не хотелось плакать, но я не могла сдержать слез.

Я чувствовала себя потерянной, брошенной и ненужной. Мое сердце, казалось, разорвалось на тысячу кусочков. Мне было так больно от предательства, которое Грег совершил по отношению ко мне. Если бы не Тривет, который продолжал меня обнимать, я бы совсем сломалась. Я крепко сжимала его, как будто боялась, что потеряю и его. Мой единственный друг. Я не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я смогла успокоиться настолько, чтобы перестать плакать.

Я осторожно отошла от Тривета. Хотела извиниться перед ним за свое поведение. Посмотрела в его глаза и, не понимая, что делаю и почему, приблизилась и поцеловала его. Тривет замер, но не прервал поцелуй. И вдруг меня осенило, что я натворила.

— Я… Прости. Я не должна была этого делать, — заикаясь, проговорила и скрылась в архиве. Я присела на одну из полок, обняв колени и пытаясь притвориться, что меня не существует. Если бы не появился Бран, наверное, так и просидела бы до конца своей жизни.

— Пора идти, девочка, — мягко сказал он, взяв меня за руку и помогая подняться. — Все ждут тебя, — добавил он, поглаживая мою щеку.

— Какой смысл в Рождестве, если я не могу быть со своей семьей, — удрученно произнесла я.

— Весь Талрон — твоя семья. По крайней мере, на сегодня, — ответил он с улыбкой, обхватил меня за плечи и медленным шагом повел в тронный зал.

Я остановилась у двери. Не знала, смогу ли я изобразить радость. Но потом поняла, как много работы пришлось проделать Тривету, Брану и Лукасу со всем этим. Они пытались исполнить мое безумное желание, и я не хотела сводить на нет их усилия. Поэтому натянула улыбку, кивнула Брану, и мы вместе вошли в зал, где люди уже стояли группами вокруг украшенной елки. Когда я вошла, все резко прекратили свои разговоры и тихо ждали.

Несмотря на то, что у меня была заранее запланирована речь, чтобы объяснить значение Рождества, не могла вспомнить ни единого слова из нее. Может быть, так было лучше. Несмотря на то, что я заикалась и чувствовала, что несу чушь, люди вокруг меня улыбались. Однако они поняли главное. Рождество было для меня семейным праздником, и теперь они были моей семьей.

Когда я, наконец, закончила свой монолог, подошла к ближайшей группе, чтобы обменяться с ними несколькими словами. Постепенно обошла всех в тронном зале. В то же время я присматривала за любопытными детьми, которые постоянно искали пакеты под елкой. Я оставила их в ожидании на час, прежде чем позволила Брану раздавать свои работы.

Весь зал внезапно наполнился криками радости. Девочки стали завязывать друг другу ожерелья, а мальчики играть на свистульках.

— Если у меня будет болеть голова, я бы предпочел, чтобы она болела от вина, — сказал кто-то, вызвав приступ смеха. Несколько человек убежали на минутку, а потом вернулись с бутылками вина. Через мгновение почти у каждого в руке был бокал.

Я медленно добралась до угла, где стояли Бьяртмар и Маргарита. Через некоторое время к нам пришли Тривет и его родители. Ниаме, похоже, не осмеливалась быть рядом со мной. Только когда я пришла за ней, она согласилась присоединиться к нам. Хотя Грег причинил мне боль, я не видела ни одной причины, почему бы мне больше не разговаривать с ней. Несмотря на это, воцарилось неловкое молчание. К счастью, у нас был Бран, который мог быстро завязать разговор.

Я смотрела на детей и их восторг по поводу подарков и елки.

— Хоть кто-то радуется Рождеству, — с грустью подумала я, но не подала виду.

Наконец-то я смогла закрыть за собой дверь и стереть улыбку с лица. Ночь была в самом разгаре, но мне не хотелось спать. Я осталась одна в спальне, где прошлой ночью тонула в объятиях Грега. На полу все еще валялась одежда, но я была не в настроении убираться.