– Да, - отрывисто сказал господин Арчинский и посмотрел на меня с вызовом. А я сдержал победную ухмылку и ослабил хватку на пуговице - запись на кристалл памяти можно было остановить.

– Благодарю вас, господин Арчинский, - и протянул ему свою руку. Он крепко пожал её. Неожиданно крепко.

Я издали поклонился Лиззи и первым покинул гостиную Делегардовых. Пусть такое завуалированное, но согласие её отца на наш брак у меня было. И условие добровольности меня вполне устраивало. Я только усмехнулся - будет вам добровольность!

Теперь мне нужно было реализовать последнюю часть плана.

Морозный ветерок забил дыханье и я не сразу задала вопрос, вертевшийся на кончике языка.

– Что он хотел?

– Ты про молодого человека, про Эрика?

Вот ещё новость! Стоеросовый уже и Эрик! До чего шустрый малый, вот так запросто, за пару минут беседы расположить к себе моего осмотрительного отца. Это редкость. Ишь какой талантливый!

– Да, про этого дуболома, - слова получились слишком горькими и злыми.
– Так что он сказал?

– Я оказался прав, доченька. Думаю, не стоит сбрасывать этого человека со счетов.

– Что?!
– я чувствовала, что веду себя неправильно, что не стоит так бурно реагировать, но ничего с собой не могла поделать

Отец посмеивался, закрываясь воротником от холодного ветра.

– Давай скорее сядем.

И потащил меня в крытый экипаж. Уже когда мы забрались внутрь, не сдержалась.

– Папенька! Что? Что он тебе говорил?!

Отец только улыбался и хмыкал.

– Дочь, он лишь попросил не спешить со следующей попыткой брака.

Я задохнулась, открыла рот, чтобы возмущённо заорать, но в него тут же забился ледяной воздух, и я закашлялась. Хорошо, хоть ветер в экипаж не задувал.

– Он?! Да как он посмел вообще о таком говорить с тобой? У, Зуртамище-дуболомище!
– прошипел сквозь зубы, едва справившись с кашлем.
– Ненавижу его! И замуж я не собираюсь! Ни за кого! Вообще не пойду. Никогда. Хватит, находилась уже!

Я злилась, и так сильно, что сжатые в кулаки руки, побелели, даже суставы заболели. В горле першило, и от этого на глазах выступали слёзы. Подумать только, он к отцу моему подошёл, сам представился, не постеснялся, гордостью своей аристократической поступился. Это что же такое произошло, что он снизошёл к нам?

Отец всё с той же улыбкой погладил мою руку в перчатке, похлопал по запястью. Я сморщилась в желании разреветься - всё же эмоции и судебного разбирательства, и разговора Зуртамского с отцом сильно взъерошили мои чувства. Но плакать на морозе неправильно, и я просто похныкала, чтобы хоть как-то выпустить из себя накопившееся.

– Лиззи, ты же знаешь, я поддержу любое твоё решение, - папенька тепло пожал мою ладонь. И я, шмыгнув носом, сказала:

– Спасибо, папенька.

Чуть успокоилась, откинулась на сиденьи. И услышала голос из сна: «Проси громче, моя девочка! Я не слышу!» и чуть не стукнула кулаком по стеклу.

Во сне я ждала его. Всем своим существом тянулась к нему. Я жаждала его. Губы ждали его поцелуев, тело - ласки его тёплых рук. А мой милый не появлялся. Я задыхалась от желания, сгорала от внутреннего огня. Мне было жарко, и я столкнула одеяло. Спустила одну, а затем другую лямку сорочки. Проводя рукой по плечу, чувствовала, как бегут мурашки даже от моего собственного прикосновенья. Где же он? Где?..

Какие же эти ночи мучительные!

И вдруг дышать стало легче. Просто появился он. Я не видела - глаза во сне открывались плохо, я просто почувствовала. Он всегда появлялся неожиданно, неслышно, без звука, без искр магии. Просто возникал, и всё.

– Милый!
– тихо позвала я и протянула руку в его сторону.

– Да, мечта моя, девочка моя, - прошептал мне на ухо самый желанный мужчина на свете.

– Почему ты не зовёшь меня по имени, милый?

– Ты этого хочешь?.

Я улыбнулась, не в силах открыть глаз. Попросила:

– Поцелуй меня.

И он поцеловал. Жажда, от которой пересыхали губы и от которой не спасали его поцелуи, становилась нестерпимой, иссушающей, горчившей на языке сухим пламенем, а он всё целовал и целовал моё лицо, моё тело, но дальше... Дальше, туда, где была та самая черта, не заходил.

– Милый, я не могу больше! Хочу... Сейчас, - выдохнула и подалась ему навстречу, не в силах терпеть. Слышала его тяжёлое хриплое дыхание над собой и не сомневалась - он сам хочет того же.

– Ты уверена? Ты в самом деле этого хочешь?
– спросил тихо-тихо, прямо в ухо, щекоча своим горячим дыханием так, что мурашки бежали по рукам и ногам, накаляя ещё сильнее то, что, казалось, уже не может быть горячее.