Зрачки Сигрид расширились от ужаса понимания ситуации, из горла вырвался сиплый протестующий звук, и она отчаянно затрясла головой:

– Нет... оэн. Нет... клянусь духами предков, это не я! Я бы никогда... Вы же мне, как отец!

По щекам девушки побежали слёзы, и совершенно несчастным и жалобным голосом девушка пробормотала:

– Да я бы никому и никогда не смогла сотворить такое зло, а вашей эль-манне так и подавно... Она хорошая! Вовсе не такая, как я о ней говорили.

– Кто ещё кроме тебя прикасался к туфлям? Ты показывала их кому-то перед тем как отнести эль-манне?
– прервал её жалкий лепет Бьёрн.

Сигрид громко шмыгнула мокрым носом, утирая его рукавом своей одежды и вдруг широко распахнув глаза, энергично закивала головой.

– Я же их здесь оставляла, на кухне! Вот тут они лежали, пока я водичку эль- манне носила, - девушка указала дрожащим пальцем в угол у двери, где находилась этажерка с кухонной утварью.

– Мать, ты это видела?
– мгновенно повернулся к Исгирде Бьёрн.

Женщина растерянно покачала головой, удручённо предположив:

– Я, наверное, в зал выходила столы накрывать, когда она сюда забегала.

– Кто здесь находился в тот момент?
– в упор посмотрел на Сигрид оэн.
– Вспоминай!

– Я не зна-аю, - завыла белугой она.
– Не помню...

Понимая, что от поднятой среди ночи и до смерти перепуганной девчонки он ничего сейчас не добьётся, Бьёрн прикрыл глаза, выдыхая клокочущие в груди эмоции.

Момент для осуществления вредительства был выбран правильный: когда Исгирды рядом не было, а все остальные в суматохе подготовки к пиру могли и вовсе не обратить внимания на брошенный в углу узелок. Проклятье!

– Лильф, - сурово гаркнул молча подпирающему стенку эйтару, Бьёрн.
– Отведи Сигрид к себе, закрой, да охрану под дверь поставь.

Девчонка отчаянно заголосила, и оэн, ухватив её за плечо легонько встряхнул.

– Вместо того чтобы выть, вспоминай, кто был на кухне, когда ты сюда за водой для эль-манны приходила! Времени у тебя до утра достаточно. Ступай!

Всхлипывая и причитая, девчонка ушла в сопровождении Лильфа, оставив в душе Бьёрна досаду и разочарование. Спровадив с кухни мать с просьбой отнести девчонке успокаивающего чая, он, задумчиво скрестив на груди руки, уставился в огонь, не заметив, как подошедший вплотную Иден, осторожно опустил ему на плечо ладонь.

– Что будем делать, брат?
– тихо спросил он.
– А ну как Сигрид ничего не вспомнит?

– Мать зато помнит всех манн, которые вчера ошивались на кухне, - буркнул оэн.
– На рассвете чтобы всех их привели в мой халле!

– Шум поднимется на весь Эдерхейд, - осторожно заметил Иден.

– И что?
– высоко заломил бровь Бьёрн.

– А то, что если мы не найдём настоящего вредителя, вина падёт на Сигрид и клан потребует её наказать.

Бьёрн хищно сощурился и повернулся к брату вполоборота.

– Значит накажем. Не захотят сознаваться манны - отвечать будут их мужья!

Иден невесело хмыкнул.

– Как скажешь, брат. Ты же знаешь - я не подведу.

– Знаю.

Потрепав Идена по затылку, Бьёрн мягко улыбнулся ему и направился к выходу.

– Ты к себе?
– неожиданно спросил брат.

– Нет. Мне нужно отлучиться ненадолго, - ответил ему Бьёрн, не желая вдаваться в подробности и рассказывать брату, что испортил платье жены, за которым тот мотался в Заозерье.

– Может я с тобой?
– предложил Иден, видимо рассчитывая поговорить о произошедшем.

И хотя Бьёрн никогда раньше не отказывал брату и всегда делился своими планами, сегодня посвящать его в свои дела не захотел.

– Ты останешься здесь, - жёстко заявил он.
– Проследишь за тем, чтобы все, кого перечислила мать, были здесь к утру.

Иден неохотно кивнул, подчиняясь, а Бьёрн, сначала вернулся к себе в спальню за испорченным платьем, а затем, не теряя времени, отправился с ним в Заозерье.

В окнах оэна заозёрского клана ярко забрезжил свет зажжённых свечей, и когда встревоженные обитатели дома вышли на порог, Бьёрн почувствовал себя редким идиотом, подавшимся сиюминутному порыву.