Легче всего общий язык мы, конечно, нашли с юной деморой, которая пришла сюда с мамой, на удивление сдержанной и строгой на вид особой. Ребёнок явно вырос здесь, в Сердцевине,иначе наши шарики на рогах не стали бы для неё таким откровением. Ко всеобщему облегчению, рога у неё еще толком не выросли, и шарики вязать было некуда. К oблегчению – это потому, что вряд ли остальные дети остались бы равнодушны к такому украшению у одной, недоступному остальным.

А вот родители в большинстве своём производили странное впечатление. Поначалу я не обращала на это внимания, больше крутилась возле стола и помогала малышне делить пироги, а потом с удивлением поняла, что дети вместе с их праздником были интересны всего трём из десятка взрослых гостей, и матери виновника торжества среди них не было.

Красивая, ухоженная женщина, которая произвела поначалу очень приятное впечатление, больше следила за поведением ведущих и тарелками, которые Эльвира приносила из кухни. И разговаривала она исключительно с тремя такими же

ухоженными женщинами, включая демору, с которыми сидела за одним столом. Обсуждала каких-то общих знакомых, ругала то кафе, что так подвело,и снисходительно хвалила наше: мол, меню нелепое, хозяин странный, но хоть пока ничего не испортили.

Сразу очень захотелось испортить сразу всё или хотя бы насыпать ей в чай соли, но я волевым усилием сдералась. Дети-то не виноваты, что у них такие родители, да и портить

«Сластёне» репутацию из-за одной нахалки глупо.

Я как раз расставила на столе чистые тарелки в ожидании торта, а дети – с шумом играли в какую-то незнакомую мне подвижную игру, когда юная демора подошла ко мне и с очень смущённым видом подёргала за юбку.

– Ты чего?
– спросила я, опустившись рядом на корточки.

– Я в туалет хочу, – шёпотом ответила она на ухо. Так, как будто призналась в чём-то жутко неприличном.

Я бросила задумчивый взгляд на её мать, которая сидела за столом с хозяйкой праздника, и ничего спрашивать у ребёнка не стала. И говорить тоже не стала, хотя хотелось.

– Пойдём, я тебя провожу, - улыбнулась девочке и протянула ей руку. Демора ухватилась за мою ладонь с радостью и таким облегчением, словно всерьёз ждала, что я откажусь или стану ругаться.

Дверь с соответствующим значком вела в крошечную комнатку с умывальником и зеркалом, а оттуда – на две стороны в два туалета, на небольшое кафе этого вполне хватало. Оставив ребёнка делать свои дела, я скорчила рожу зеркалу и заметила в отражении, что дверь напротив, в подсобку, приоткрыта и там включён свет. Любопытство, конечно, не позволило остаться в стороне. И,тихонько заглянув внутрь, я замерла в растерянности.

На ящике сидел, обеими руками сжимая слишком большой для ребёнка носовой платок, виновник торжества. Судя по красным глазам и опухшему носу, мальчик только что плакал,

но уже успокоился, а успокаивал его Исао. Рослый венг сидел на коленях на полу перед ребёнком и что-то тихо ему рассказывал. Наверное, интересное, потому что глаза мальчика заинтересованно блестели,и никакого cтраха или смущения большой чужой дядя не вызывал.

Не знаю, как он умудрился меня заметить, потому что дверь открылась бесшумно, да и я в мягких тапочках без каблука двигалась очень тихо, но через пару мгновений венг обернулся. И я окончательно приросла к месту, залюбовавшись. Кажется, ни разу я ещё не видела на его лице такого тёплого, мягкого выражения,такой улыбки,такого взгляда.

Наверное, выглядела я очень смешно и нелепо, потому что при виде меня Исао только шире улыбнулся, а не нахмурился. я просияла в ответ, наверное совсем уж глупо.

Немая сцена продлилась всего пару мгновений, а потом за спиной послышался звук льющейся воды – моя подопечная закончила, волей-неволей пришлось снова прикрыть дверь в подсобку и вернуться к девочке. Только думала я, конечно, не о ней, перед глазами так и стояло непривычно живое лицо венга. И с чего я поначалу решила, что он замороженный? Просто хорошо умеет держать лицо. А жаль, очень ему идёт такая вот улыбка...

Минут через десять в кафе вернулся успокоенный и умытый мальчик, следы слёз которого уже не так бросались в глаза,и если не знать – можно не заметить. Настроение сразу испортилось.

Вскоре Эльвира на специальном столике вкатила большой нарядный торт,и я с радостью поняла, что праздник стремительно близится к концу. Виновник торжества пoвеселел, охотно разрезал с помощью Ксанти торт, получил себе большой кусок с кремовыми розочками и выглядел уже вполне счастливым и довольным жизнью.

Глядя на него, я уже почти верила, что рыдал мальчик от какой-то мелкой детской обиды,которая быстро забылась,и на

самом деле всё хорошо. Но одна мыcль не давала успокоиться и выбросить происшествие из головы: даже если обида была мелкой, почему успокаивал его случайный чужак? Сколько себя помнила, я даже с самыми незначительными проблемами всегда бежала в первую очередь к маме, особенно если она была рядом…

В общем, последний час я улыбалась детям уже через силу, потому что никакого настроения не осталось, и с облегчением распрощалась в конце со всеми – и с детьми,и особенно с родителями,и с ведущими,которые сами шустро собрали все свои артефакты, скатерти и прочие мелочи, нам осталось только снять гирлянды из шариков. И с облегчением же стянула с рогов шарики сразу, как за виновником торжества закрылась дверь. Честно говоря, от его матери я ожидала напоследок какой-нибудь гадости, но нет, она чеcтно расплатилась и с Исао,и с ведущими, прохладно поблагодарив напоследок, но не выразив неудовольствия.