Я ощущал лишь дурманящий, противно-заманчивый аромат голубиного мяса и неприятный запах, исходивший от номера 11, смесь раздражения и захватнических стремлений. Он посмотрел мне в глаза и презрительно фыркнул. Медленно сделал шаг в мою сторону, затем еще один. Его целью было прогнать меня с территории, которая, по всей видимости, должна будет стать его. Пока его шаги не выражали явную готовность к нападению, это была лишь угроза. Если бы я отошел и избегал его взгляда, он бы дал мне уйти. Но сегодня я об этом не думал. По крайней мере, он со мной разговаривал, в нашем обществе такое бывало нечасто. Попробовать стоило. Я продолжал пристально смотреть на него, зная, что тем самым провоцирую его.

– Маркус?
– спросил я наугад. Никакой реакции.
– Кемаль?

С таким же успехом я мог перечислять ему дни недели. Последняя попытка, после которой мне нужно будет уходить.

– Юлиан?

Номер 11 поморгал и резко остановился. На его лице читалось недоумение. А мне захотелось вскрикнуть от радости. В точку! Рубио не солгал.

– Юлиан!
– крикнул я громче.
– Ты был Юлианом. Актером. Ты играл Гамлета. Произведение Шекспира. В городском театре. Быть или не быть... Помнишь?

Все это было так таинственно. Он словно бы вернулся в человеческую оболочку. Юлиан выпрямился, его лицо было настолько искажено от напряжения, как будто воспоминание киркой пробивало себе дорогу через извилины его мозга.

– Шексбииир, - пробормотал он так неразборчиво, как будто не разговаривал уже целую вечность. Затем удивил меня, когда набрал в легкие воздуха и совсем другим голосом, четко проговаривая слова, процитировал строчку из текста: " Пусть действия соответствуют словам, а слова действиям, с единственным предостережением никогда не выходить за рамки естественного".

В момент молчания, последовавшего за этой речью, мы, наверняка, выглядели одинаково, оба в недоумении и с открытыми ртами.

Я пришел в себя первым.

– Рубио видел тебя на сцене, не так ли? Вы хорошо друг друга знали?

– Провидец?
– растянуто спросил он.

Я кивнул, как будто понимал, о чем он говорит. Провидец. Интересно.

– Он убил кого-то из вас. Кого, Юлиан?

Его имя снова произвело электризующее действие на Юлиана.

– Казнил он его, - пробормотал он.- Палач. Полицейского. Он... нарушил кодекс Рубио.

Кодекс Рубио? У меня вдруг пересохло в горле.

– Неизведанная земля, откуда не возвращается ни один путник, - продекламировал Юлиан и засмеялся. Перестав смеяться, он посмотрел на меня так, как будто только что увидел.
– Моя земля, - прорычал он и бросился вперед. Без предупреждения, без угрожающих жестов, без того, чтобы дать мне шанс мирно уйти с дороги. Хитрый, паршивец!

Было поздно бросаться в бега и еще позднее для того, чтобы говорить успокаивающие слова. Честно говоря, с меня было достаточно - я был голодный, уставший, да и нервы были на пределе. Это был один из тех немногих моментов, когда я не защищался. Может, потому, что знал, что с моими ранами я бы не смог противостоять Юлиану. Я успел запомнить, как сжал пальцы и, нагнувшись, приготовился к прыжку.

В следующее мгновение я уже стоял, тяжело дыша, и с мускулами, в которых горячо пульсировал адреналин, наискосок от киоска. Я даже не ощущал рану на бедре. В ушах гудело от лая собак.

– Эй, деритесь в другом месте!
– крикнул мне здоровый, как бык, мужчина, стоявший рядом с дверью киоска. Недалеко от меня Юлиан как раз встал на ноги, вытер рукавом кровь из носа и, хромая и постанывая, пустился в бегство.

– Да, проваливай! Подонок!
– завопил тип у киоска, после чего его указательный палец переместился в мою сторону.
– Ты тоже исчезни, а то натравлю на тебя собаку.
– Снова этот нервирующий лай. Я медленно повернулся к киоску и угрожающим взглядом посмотрел на собак. Лай прекратился. Собаки поджали уши и, повизгивая, скрылись внутри киоска. На прощание я угрюмо улыбнулся удивленному владельцу и побрел прочь. Юлиан скрылся, но несмотря ни на что я был доволен, что прогнал его.

Я сделал круг вокруг киоска и вышел на улицу. На ходу посмотрел на новые часы. 13 часов 41 минута. Все продлилось, наверное, не больше минуты. У меня не было ни следов побоев, ни царапин. Вероятно, я сразу напугал Юлиана и заставил его убежать. Возможно, это указывало на то, что моя тень была намного сильнее его тени. Однако это никак не помогало мне в данный момент. Без памяти мы ничто.

Классно. Значит, я был обречен навсегда остаться археологом собственной жизни, который может реконструировать прошлое только при помощи находок.

Посмотрим: К моей руке прилипло несколько длинных светлых волос и... о, Боже! Я с отвращением рассматривал голубиное крыло, которое я (а точнее говоря, моя темная сторона) отобрал у Юлиана и держал теперь как гамбургер. Я выкинул изрядно потрепанное крыло в ближайшую урну на автобусной остановке и вытер руки об джинсы. Предчувствуя неладное, я облизал губы, но к ним, к счастью, не прилипли ни голубиные перья, ни волокна. На всякий случай я сплюнул. И как раз в этот момент увидел Зое. Она стояла возле двери, с рюкзаком за плечами и уже вставленным в замок ключом. Черт. Как долго она за мной наблюдала? Я поспешно сунул руки в карманы.