Шрифт:
— Нет!
— Ложь, — припечатал мужчина. — Хочешь. Иначе бы не портила макет бездумными правками. Я скажу…
Шерил затаила дыхание, незаметно стискивал покрывало. Это будет неприятно или даже больно … но да, хотела. Хотела от и до, знать, что связывало этих двух и насколько глубоко. Марк пытался любить мать, а эту Маргарет — смог ли? Пусть будет «нет»…
— …если ты скажешь, куда так внезапно исчезла и почему, — закончил альфа.
Шерил вздрогнула. Ох, нет. Все что угодно, но не это!
— Я не делала ничего…
Альфа мягко качнулся вперёд, и она вдруг оказалась опрокинутой на спину, а сверху навис мужчина. Кончики пальцев занемели от желания коснуться смуглой кожи лица, и повести вниз, чувствуя мягкое покалывание щетины. Ему очень шло. И оттененные загаром глаза сияли особенно ярко.
— Помню. Ничем мне не вредила. Ты не лжешь. Но все равно что-то скрываешь. Боишься. Шер-р-р, я могу помочь тебе. Избавить тебя от любых проблем…
Нежный как бархат, его голос оплетал разум и сердце мягким коконом. Вязал по рукам и ногам, но этого плена хотелось. Признаться. Два коротких слова и у нее будет все. Безбрежная жизнь, украшения, изысканные блюда, лучший любовник в мире, но… до тех пор, пока не найдется очередная Маргарет. И не превратит ее в ходячий инкубатор и средство для сброса напряжения.
— Я… Марк, пожалуйста… Потом.
Никогда. Даже если хочется выть и проклинать несправедливость судьбы, выбравшей ей роль беглой омеги.
В золоте и зелени его глаз вспыхнули опасные огоньки — хищник не удовлетворён ответом.
— Потом, — повторил с нажимом, — и мы поговорим позже. Обсудим наш договор…
Губ коснулось раскалённое дыхание пустыни.
— …а пока я очень… — рубашка исчезла, открывая ее глазам и рукам идеальное тело, — …очень… — ее исчезла так же быстро, — …очень… — штаны съехали вниз, и между широко разведенных ног прижалась твердое, — …соскучился.
Глава 30
— Шерил!
Сестра висла у нее на шее, едва ли не опрокидывая на пол.
— Приехала! У-у-у, загорела как, а пахнешь…
— Микки! — отпихнула хохочущую девицу в сторону.
Засунула бы свой язык куда подальше. Пахнет она… Будешь тут пахнуть, когда три дня из койки вылезти нельзя. Марк просто не выпускал ее! Они занимались сексом везде: на кровати, в душе, на столе в кухне, у стены в прихожей, на лежаках и креслах, даже на лестнице! Однажды поднимались после бассейна в спальню. Шерил шла впереди в одном коротеньком полотенце. В общем — не дошла. Полотенце пропало, а она оказалась в колено-локтевой. Спину кропили быстрые и жадные поцелуи, как будто полчаса назад они не устраивали маленький шторм в бассейне.
Никогда у них не было так много. И так… чувственно. С поцелуями, ласками и пошлым шепотом в ухо.
«Ты вся течешь, куколка… Давай, раздвинь ножки шире. Хочу смотреть».
Он любил смотреть. И заставлял это делать ее. И каждый раз удовольствие было невозможно ярким, а мужской стон сквозь стиснутые зубы — прелюдией к следующему заходу.
— Фу, Шер! А твой альфа прямо красавчик.
— Он не мой, — отрезала, а в горле комок встал.
Эта поездка все только запутала. Дарквуд настойчиво пытался стать Марком — мужчиной, который будил ее поцелуями и лаской, а ночами устраивал на широкой груди, мягкими поглаживаниями провожая в сон. Сладкий и безмятежный.
— Микки, погуляй, — попросила мама, а Шерил невольно залюбовалась новой Амандой.
Настоящая красавица — мужчина обеспечил ее близких не только роскошным номером, с пятью комнатами и чудесной террасой, напоминавшей маленький зимний садик, но и одеждой, охраной и средством передвижения. Теперь в клинику к Лиззи их возило не дребезжащее такси, а новейший электромобиль с личным водителем, и маме не приходилось лечить больную лекарствами, купленными со скидкой. Доктор подлатал и ее.
— Не очень то и хотелось! Пойду лучше к здоровякам. Они всегда меня рады видеть.
— К кому?!
Но, показав язык, Микки скрылась за дверью.
— Мама!
Но Аманда будто не слышала ее возмущения. Села в ближайшее кресло, устало массируя виски. В каждом движении — грация и достоинство. Настоящая леди, словно и не жила девятнадцать лет впроголодь.
— Микки очень сдружилась с бетами.
— Сдружилась?! Мама! Их двое!
— Я знаю, Шерил. Они ничего предосудительного не делают — раз. Микки давно восемнадцать — два. И потом — разве это важно? Ведь контракт скоро заканчивается, и мы уезжаем. Или нет?
В самое больное попала. Парочкой фраз весь запал выпустила, и Шерил, тяжело вздохнув, опустилась на соседнее кресло.
— Мама, я… Кажется, все идёт не так… Слишком странно…
Мама склонила голову и мельком глянула вверх. Понятно. Возможна прослушка. Да и Шерил понимала, что в таких местах стоит контролировать разговор.
— Он стал не такой, — добавила тише, — обнимает, целует… Зачем?
— Потому, что сейчас этого хочет.
И опять — в самую точку. Именно — сейчас. А потом? Через месяц, а может — неделю. Как утопающий за соломинку, она держалась за здравый смысл. Но все больше соскальзывала в зелено-золотой омут, обещавший рай на земле. Ограниченный по срокам.