– Все связи с миром отрезаны, цветочек. У Вигмара есть шкатулка для передачи донесений, где он её прячет никто не знает, даже Беатрис. Дневники твоего отца никто не смог найти. Я думаю, откроются они только тебе. Нужно кольцо главы рода, но Вигмар тебе его не отдаст просто так. Поместье и главный дом охраняется приспешниками Вигмара. При входе и выходе всех проверяют, выходить могут только немногие люди и у всех в заложниках семья.

В голове всплыла информация. Кольцо рода придумал отец, является артефактом. Если кольцо признаёт носителя, то открывает доступ ко всем счетам семьи и ко всем тайным ходам в поместье. Вигмара оно не признало, камень не стал красным. Этот факт опекуна дико бесил и делал невозможным ношение кольца Вигмаром на публике. Он его прячет, значит надо найти, может смогу отыскать дневники отца.

– Хорошо, я подумаю. Спасибо. Опять кухня?

– А что? Там не хуже, даже лучше, милая. Бледная ты сегодня и нос красный. Что случилось?

– Ударилась немного об стену, сил мало было, – отвела я глаза.

Маргарет обняла меня и похлопала по спине:

– Поправишься, милая, скоро Вилли придёт, подлечит. Пройдёт время, как молодая козочка будешь бегать.

Она добро улыбнулась мне, и я , глядя на неё, улыбнулась в ответ. И мы пошли. По пути я спросила о Вилли. Маргарет смогла передать ему суп и хлеб, парень сегодня начал ползать по чуток, выполняя поручения. Лекарь же, загодя приготовил настоек, их и пил. Сами себя лекари лечить не могли здесь. О своих силах я пока не стала говорить. Буду делать усердно зарядку. Мне ещё положено долго быть больной и без сил.

Охрана у двери была другая. Это радовало, значит тот придурок величина не постоянная в моем окружении.

Сегодня я не разглядывала толщи пыли на стенах и выпирающие кости, мимо проходящих людей. Голод гнал меня бодрой трусцой вперёд, но приходилось вспоминать про конспирацию, больная вроде как, и не слишком то гнать. Есть хотелось зверски. Дар ночью пахал, значит энергию надо восстанавливать.

Мясоооо...Мммм...Как было бы здорово сейчас схомячить стейк. Но придётся тырить все, что неровно лежит, аккуратненько так, с миру по нитке, ибо все на подсчёте.

При входе Марта помахала рукой, приветствуя, будто стояла и ждала. Саймон робко улыбнулся. Я растянула губы в улыбке для Марты, чуть кивнула Саймону и пошла с Маргарет. Ну их, подальше всех, видеть не хочу.

Завтрак провалился в меня, будто и не было. Это как на раскаленный камень плеснуть воды, зашипит и высохнет. Усе. Неее, так не пойдёт.

Поискала глазами Алонсо, он с утреца уже орал. Клиент ещё не созрел для переговоров, ладно, ждём.

Шла вдоль рядов, в руках держала корзину, вроде по поручению, а тырить то особо не чего. Тухлое есть не хочу, очистки тоже.

В голову пришла гениальная идея, Алонсо стоял где надо. Уф, только бы получилось. Небеса, пошлите мне удачи!

Загрузила первыми попавшимися овощами корзину доверху и побыстрее пошла к цели.

– Что это за чёрствые корки! Ты, тупое животное, тесто разучилась месить? Хозяйка Беатрис любит нежный хлеб! Нежный! А это что? – он тыкал пальцем в свежий хлеб, только вынятый из печи.

Большая корзина с хлебом стояла на печи опасно близко к открытому огню. Рядом стояла женщина средних лет, понуро опустившая голову, со слезами на глазах и опущенными руками по швам, а Алонсо хлестал её по щекам.

И тут я, проходя мимо, совершенно "случайно" подскользнулась на реально разлитой жидкости в соломе. Корзина и я красиво влетели в Алонсо, а тот, падая, сильно толкнул корзину с хлебом далеко в печь.

Ор стоял знатный.

– Кто дал таскать тяжести этой больной гусыне? – вещал противный повар. – Чего ты шла сюда, тупая баба?! Это был хлеб госпоже и господину! Достать все, что упало! Быстро печь другой! – махнул рукой повар кому-то за мной. – Пошла отсюда, чего разлеглась! – орал он уже мне, сверля бешеным взглядом.

Мог бы, с удовольствием побил бы.

Люди вокруг суетились, спешно выполняя поручения, все боялись огрести просто так. Он с сожалением глянул на испорченный хлеб, что уже доставали из печи, почерневший и местами сгоревший.

– Отдать свиньям, что осталось! – сказал главный повар и ушёл, пыхтя и злясь.

Самого себя по жопке не побьешь. Меня нельзя. Чудненько.

Я встала и пошатнулась. Пришлось опереться о печь, стоя лицом к жару на вытянутых руках. Женщина с красными от пощёчин щеками нечаянно смахнула три каравая, вполне приличных, в мою корзину на полу, стоящую между мной и печью, и помогла собрать овощей, которые разбросало от столкновения. Ну, корку чёрную я все равно не ем, так что грязь от овощей там не сильно должна попасть. И выбирать не приходится. Положение не то.

Больше на меня та женщина не смотрела, повернулась попой, демонстрируя полный игнор. Ее хлебное спасибо никто не должен был увидеть. Все отбежали на безопасное расстояние от эпицентра скандала и делали вид усердной работы.

На такой куш я не рассчитывала, думала хоть один хлебушек заточить. Теперь хватит на троих.

Дошла до Маргарет в нашем закутке, показала ей груз, слегка отодвинув верхний овощ. Старушка, не меняя выражения лица, все поняла и упрятала сокровище. Сейчас сьесть никак не получится, Марта, не хуже датчиков движения, ловила мои шевеления. До этого она стояла далеко и была занята работой.