Ее Жуть протянул руку, шагнув к ней. Он обвил рукой ее талию и притянул ее к своему боку. Его тепло лилось в нее, согревая ее грязную холодную кожу.

— Доверься мне, — его голос был чуть громче шепота.

Даниэлла прижала ладонь к его груди и смотрела на него, так отличающегося от нее. Он пугал ее народ. Но она смогла сказать лишь:

— Я верю.

Он прижал ее к груди и рухнул спиной в бездну Впадины. Они падали в воздухе, но его руки и крылья закрывали ее от ветра. Он держал ее так нежно, словно она была из стекла.

— Куда мы? — спросила она.

Он повернулся, расправил крылья, легко скользил в воздухе.

— Ко мне домой.

— Мы уже у тебя дома.

— В мой дом, Даниэлла.

Теперь она поняла его. Он нес ее в свои покои, туда нельзя было благородной женщине.

Ее желудок сжался от нервов… или волнения.

ГЛАВА 16

Жар исходил от его тела, словно он был печью, хоть он проводил дни в глубинах королевства. Даниэлла прижалась носом к его шее. Если он спросит, она скажет, что сохраняла свое тепло. Она дрожала, так что эти слова звучали бы правдоподобно. Но она просто не могла надышаться его запахом.

Земля. Нотка сосны и смолы из глубоких ран пострадавших после боя деревьев.

Она не должна была дышать им. Она не должна была нюхать Жуть, и сердце не должно было трепетать от этого.

Это был монстр. Существо, с которым, похоже, воевало ее королевство.

Но она могла думать только о красивом цвете его крыльев. Они бились за ним, сильные, удерживающие ее, словно она ничего не весила. Ветер свистел в дырах. Звук был песней, прогоняющей боль из ее груди, вину и смущение из ее разума.

С ним она ощущала себя сильнее. Словно она была дочерью своей матери. Когда-то великой королевы-воительницы. Словно она была лучше матери, которая впала в безумие, увидев его народ.

Даниэлла облизнула губы и успокоила разум, они опустились на незнакомый выступ. На плетеной двери были рисунки. Драконы, рыцари в серебряной броне, воины с большими крыльями. Все тянулось от двери по стене, изображая неизвестную битву.

Жуть опустил ее на землю. Она выскользнула из его рук, как всегда, но смотрела на камень.

— Что это за место? — спросила она.

— Мой дом.

Он прошел мимо нее и открыл дверь. Даниэлла, проходя мимо рисунков, провела пальцем по зеленой траве и синему небу. Она замерла на миг и коснулась нежно существа с крыльями и в броне.

Она взглянула на него.

— Это ты? — спросила она.

— Нет, — но он долго смотрел на картину. — Идем. Нужно о многом поговорить.

Точно. Она не знала, как теперь говорить. Там был его дом. Там он спал.

Они еще не были наедине в таком важном месте. Даже на лугу на них могли смотреть другие существа.

Она сглотнула, прошла мимо него в покои ее Жути.

Комната была проще, чем она думала. Кузнец и Ткачиха украсили свои стены. Хотя у них украшения были от их работы.

Ее Жуть предпочитал простые стены. Там были только лишайник и мох, зеленые и мягкие. Плющ тянулся с потолка, хотя она не знала, как он рос без солнца.

Она затаила дыхание, увидев кровать в дальнем углу пещеры. Длинные полоски прозрачной ткани всяких цветов свисали с потолка. Он спал среди нежной радуги, сделанной будто из тумана, а не нитей. Огонь трещал в центре комнаты, дым улетал в дыру в потолке.

— Садись, — буркнул он. Ее Жуть указал на подушки у огня. — Я не ждал гостей.

Даниэлла устроилась, подняла кубок у огня. Металл был надбит сбоку, и было проще его держать.

Она поднесла кубок к носу и вдохнула.

— Медовуха?

— Не совсем.

Горечь алкоголя ударила по ее ноздрям. Глаза слезились, она закашлялась и опустила кубок на землю.

— Что это за гадкий запах?

Ее Жуть опустился на подушки рядом с ней, смеясь.

— Мы зовем это кусачка живота. Хочешь попробовать?

— Нет, — резко ответила она. — Мне еще нужен желудок, а эта штука его сожжет.