Джордж, как оно и ожидалось, заливал в себя кубок за кубком, будто последний пьяница. Разве человек может пить столько? Но Джордж им и не был. А сегодня превзошел самого себя. Я уже было обрадовался, что с учетом выпитого он сам-то до постели не доберется. Не говоря уже о том, чтобы предаться на ней… Продолжением рода Хангвулов.

Известия о его неадекватном состоянии застали меня не вовремя. Я как раз сидел и в очередной раз мучил теперь уже мою императрицу. Смотрел на нее. Бесстыдно, будто знаю о ней нечто большее, чем то, что она сама пытается показать. Знал, что ей не по себе от этого, но ничего не мог с собой сделать. Она старательно делала вид, что не замечает этого. А руки тряслись, поднося бокал к губам. И глаза бегали. То и дело дергалась, стоило нашим взглядам встретиться.

От этой завораживающей игры меня и оторвал воин Джорджа. Подбежал ко мне, как ошпаренный, умоляя пойти за ним. Сетовал, что Его Величество кого-то убил во дворце. Благо, хоть не в банкетном зале, на глазах у сотен гостей. Не теряя ни минуты, я последовал за ним. Бежал так, словно за мной гонится табун лошадей. И чуть не опешил, когда увидел покойного.

Час от часу не легче. Иностранец! Да здравствует международный скандал!

Специально подстроено, чтобы был повод для начала войны? Или же это просто случайная жертва моего брата? Слава всем Богам Великого и Бескрайнего Севера, это всего лишь чей-то паж. Точнее, не чей-то, а конкретный. Исходя из его одежды, это лоттэранец. Ну со свои тестемь мы как-нибудь уладим это… Недоразумение. Не будет же он ссорится с мужем своей дочери.

— Долго он тут лежать еще будет? Спрячьте его, чего стоите! — приказал я, — Где Его Величество?

— Отошел в свои покои. — ответил слуга.

Я отправился к нему. Выяснить в чем дело. И предостеречь от новых «подарков» на свадьбе. Если это, конечно, поможет. Напуганные моим дурным настроение, свита и стража расступались передо мной, и я ввалился в покои к Джорджу без стука.

От увиденного потерял дар речи. Я его явно недооценивал. Мой брат еще ой в каком состоянии на постельные подвиги. Ничтожество. Я думал, он зашел сменить неудобный парадный наряд на второй, подготовленный портными для вечера. А он… Предавался разврату с фрейлиной Ее Величества. Этой рыжей потаскухой, Антуанной. На фоне нее Копия из Борделя казалась невинным ангелом.

Как называли это писатели, я испытал «де-жавю». Фрейлина запищала, вмиг выползла из-под Джорджа и, прикрываясь простыню, сделала реверанс в мою строну.

Я кивнул головой в сторону, и она, как и свита, что ввалилась за мной в покои, покинули помещение.

— Ты что творишь, Джордж! Твоя жена там выполняет свои обязанности перед гостями за вас двоих, ты тут развлекаешься с какой-то шл*хой?!

— Не гневайся, братец. Моя жена не останется обделенной, я и с ней развлекусь сегодня. Утром обязательно расскажу тебе, каково это — драть ее невинное тело.

Что он сказал? «Драть»? Да он ступни ее целовать должен, кланяться и благодарить за свою корону.

— Ах ты мразь! Да я убью тебя сейчас! — крикнул я в порыве гнева.

Руки сами достали меч. Ярость ударила в хмельную голову, и я, позабыв себя, набросился на безоружного Джорджа.

лава 61. Новость

Витторио:

Я без усилий смог повалить Джорджа. Он всегда был слабее меня, а тут к тому же без меча, с голыми руками. Гнев затуманил рассудок, тело двигалось само собой. Быстро, резко, с отточенным с годами мастерством. В мгновения ока я прижал его к холодному мраморному полу и навалился сверху.

И так же, не думая, поднес лезвие к горлу. Белоснежную кожу Джорджа вмиг окрасила тонкая багряная полоса. В сей момент я вдруг встретился с ним глазами. Они были такими родными, напуганными. На меня смотрел не Верховный Эрл — мой брат. Младший. Маленький «Жорж», как его величала матушка. Невинный, чистый душой мальчишка, которого я всегда защищал.

Рука сама замерла, так и не завершив начатое. Что-то внутри остановило меня. Я не смог. Не смог убить того, в чьих жилах течет та же кровь, что в моих. Если бы не строгий военный вышкал, я бы не успел вовремя остановиться и дошел бы до конца, а не оставил на шее лишь легкую поверхностную царапину.

Пока я продолжал удерживать меч у его горла, в душе моей вершился суд над его жизнью. Ангелы и демоны сражались во мне, не в силах прийти к единому вердикту. Обвиняли, оправдывали, пытались примирится, апеллировали. Время шло, а я так и сидел сверху, застыв, не решаясь ни надавить на меч, ни убрать его от шеи Джорджа.

В голове моей никак не укладывалось, как безобидный, залюбленный матерью ребенок мог превратиться в такое чудовище. «Жорж», который терял сознание от крови и не мог зарезать даже кролика, теперь рубал людей, словно скот, без всякого сожаления. Скромный мальчишка, который прятался за Эрлин, сжимая маленькими кулачками юбку ее платья, теперь творил разврат с женщинами, хоть раньше стеснялся их.

Беззащитный, самый младший из Эрлов.

«Ты должен его учить и защищать, Витторио», — присел отец передо мной на корточки, показывая новорожденного Джорджа.

Мне было тогда пять. Мой брат, крошечный, слабенький, немного синюшный после родов, протянул ко мне свою маленькую ручку и схватился за мой палец.

От воспоминаний меня пробудили голоса свиты.

— Ваше Величество, Вы в порядке? О, Боги! Лекаря! Срочно зовите лекаря! — послышалось где-то далеко.