«Пусть живет Анна Аврора! Да здравствует императрица!» — слышалось отовсюду.

Народ с нетерпением ждал свою императрицу.

Возбужденную публику сдерживала нордорийская стража, выставленная по периметру, дабы не дать людям приблизится к храму больше необходимого. Для безопасности перед ними были резные деревянные щиты, которые в купе напоминали забор.

Прибывающие гости, выходя из карет, вначале махали руками жителям столицы, кидали им монеты и только потом поднимались по ступенькам, где уже здоровались со мной, обмениваясь приветствиями и пожеланиями. Благо, я знал не только нордорийский и эльратский, но и еще четыре языка, которые были довольно распространены и известны если не всем, то большинству гостей. Поэтому к помощи переводчика я прибегал крайне редко, чем немало удивил королевские семьи. Некоторые даже ненароком спутали меня с Джорджем, но мы быстро и со смехом выясняли это «недоразумение».

— Да Вы прирожденный дипломат, Ваше Высочество, а так и не скажешь, когда рубите кому-то руки, — пошутил Бриян.

— Между тем я еще и языки рубить умею, — ответил я, заставляя его напрячься.

— Простите, Ваше Высочество.

— Спокойно, Бриян, я просто…

— Не переживайте, с волею Богов у нас все получится.

Время, казалось, замерло. Уже прибыли все гости и невесты. За исключением наших с Джорджем. Я уже стал было думать, что что-то пошло не так, когда их карета наконец-то появилась на горизонте. Ее встречали восторженными возгласами, бросали перед каретой цветы, конфетти, какие-то ленточки.

Когда они подъехали к крыльцу, я подбежал, чтобы помочь Копии спустится. Лоттэранскую принцессу, за которую себя выдавала Анна Аврора, принимали слуги. Король Лоттэрании, сопровождавший ее, в силу возраста не мог справиться с тяжелым кринолином ее платья, вернее, с его объемами.

Пока девушки традиционно приветствовали толпу, я успел оценить их внешний вид. Он был что надо. Под этим пышным платьем с многослойной фатой, прикрывающей лицо, было сложно разглядеть что-либо. Если бы их платья не отличались по пышности и крою, я бы не понял, кто из них кто. Копию, надо сказать, преобразили хорошо. Даже пахнет так же, ее духами.

Я взял девушку под руку и повел внутрь, к алтарю. «Каролину Айвори» вел отец. Под бурные крики толпы мы скрылись в храме. То ли меня так трясло от волнения, то ли переодетую куртизанку, но мне постоянно казалась, что рука ее то и дело подрагивает на моем локте. Я понимал, что она боится гнева Джорджа, ведь слава о его жестокости бежала впереди него.

Даже наши заверения, что мы приложим все усилия, чтобы после обеспечить ее безопасность и безбедную жизнь, не успокоили актрису. Говорят, она также всю ночь не сомкнула глаз. Поэтому нет ничего удивительного, что она, облаченная в это увесистое одеяние, еле передвигала ноги, фактически повиснув на мне. Впрочем другого выбора у нее не было, если брать в расчет ее обувь. И как женщиныы только передвигаются в таких неудобных туфельках?

Чем ближе мы подходили к алтарю, тем больше я убеждался, что мне и вправду не кажется. Девушка очень нервничала при виде более чем двухсот королевских гостей, стражей и священников. Для нее, человека, не привыкшего бывать на празднествах такого рода, это все было в новинку и дико. Тем более, когда она понимала, кем является на самом деле. Бедолагу трясло так, что мне казалось, она своей маленькой ручкой раскрошит мне локоть. Благо внешне реакцию ее тела хорошо скрывали пышная юбка и фата, что естественно подрагивали при каждом шаге.

Никто, кроме нас двоих, не чувствовал, насколько мы оба переживали в тот момент. Я плотнее прижал ее ладошку к своему локтю второй рукой, чтобы унять ее дрожь. Эта храбрая женщина, что стала падшею волею жестокой судьбы, обхватила мои пальцы, будто бы они могли помочь ей не упасть окончательно. Держалась из последних сил, обжигая своим теплом, что проникало сквозь белоснежные перчатки, я чувствовал, что ей страшно и она пытается спрятаться за меня.

Я сжал ее пальцы в ответ, давая понять, что не брошу, несмотря на то, что она нечистая. Сей жест поддержки, утонувший в изгибе моего огромного локтя под пышным рукавом рубашки, был нашей маленькой тайной, незримой для остальных.

Никогда ранее я даже представить себе не мог, что буду восхищаться смелости девицы из борделя. Перед моими глазами невольно всплывала картина, как она, напуганная грядущим наказанием от хозяйки, молила позволить ей «утешить» меня. Как боялась меня за своей игрой в высокородную наследницу и как была счастлива, когда я пообещал, что все будут думать, что мы действительно разделили ложе. В ее глазах за напускной уверенностью плескались горечь и отчаянье. И я более чем уверен, что попала она туда отнюдь не от хорошей жизни, играя того, кого пожелают посетители. Сегодня же ей суждено было сыграть главную роль в своей жизни, после которой ей будет дарована свобода и безбедное существование.

Джордж ждал у алтаря, наблюдая за нами. Он пытался быть спокойным и уверенным, но, будучи его близким родственником, я видел, что он на самом деле волнуется не меньше моего. Приблизившись к нему, я передал ему руку «Анны Авроры». Мне пришлось приложить усилия, чтобы оторвать кисть Копии от своего локтя. Отпускать не хотела, так вцепилась, что чуть с рубашкой не оторвал. Хоть со стороны могло показаться, что в моих движениях нет ни капли усилий. В тот момент я надеялся лишь на то, что не повредил ей этим руку.