Нейтралитет!!! Это слово будто ударило Гленду под дых. А ещё то, что Натт возложил ответственность за возможное (весьма вероятное, по мнению Гленды) начало войны на Анк-Морпорк. Да, хотелось ей сказать, мы стали центром мира, и многим может не нравиться, что мы диктуем свои условия. Но мы добились этого, потому что стали принимать с распростёртыми объятиями всех без разбора, лишь бы готовы были работать. Займитесь собой: своими тёмными обычаями, своей отсталой аристократией, которая относится к простым людям как к сброду, своими крестьянами, которые скорее помрут в “чистоте традиций”, чем наведут у себя настоящую, гигиеничную чистоту! Решите свои проблемы, а не пытайтесь подчинить или спровоцировать нас!

Ей хотелось всё это выпалить одним духом, но она внезапно поняла, что уже говорила это и не единожды. Какой смысл повторять? В ту ночь она заперлась на кухне и до утра пекла пироги, а на утро, взяв самый удачный, сложила в корзинку минимум необходимого для путешествия, нашла в дальнем углу шкафа кошелёк с анк-морпоркскими долларами — скромные сбережения, которые у неё оставались ещё со времён работы в ночной кухне, и пошла к Здецу. Пешком.

Первые полчаса пути она была уверена, что садиться на поезд не придётся. Что Натт вот-вот обнаружит её отсутствие, догонит, извинится, пообещает что-нибудь сделать… Она ведь его догнала! А ему даже не нужен для этого почтовый экспресс, достаточно сесть на лошадь-голема. Анк-морпоркскую лошадь-голема, не стоило ему об этом забывать.

Через час пути она поняла, что если бы Натт хотел, он бы уже её догнал. Конечно, в голове возникали десятки причин, которые могли его задержать, но здравый смысл подсказывал — если бы действительно хотел, догнал бы. Она присела на придорожный камень и пересчитала наличность.

Этого могло хватить на спальный вагон и пару дней жизни в Анк-Морпорке, в какой-нибудь совсем дешёвой дыре. Или на билет в третий класс (которым на такие расстояния ездили разве что привычные к трудностям гномы и гоблины) и неделю жизни в Анк-Морпорке в приличной гостинице. Она, всё ещё слабо представляя, как это выдержит, и, до конца не веря, что это происходит, выбрала второе.

До начала путешествия Гленда и не знала, какую тяжесть носила в себе всё это время, и только теперь, заснув под умиротворяющий стук поезда и дождя, убаюканная хересом, наконец-то расслабилась и сбросила ношу. Во сне ей было так хорошо! Казалось, она забыла что-то важное и неприятное, но задумываться об этом не хотелось.

Она снилась себе в том времени, когда была простой университетской кухаркой — будто у них с Джульеттой выходной, и они отправились гулять по Анк-Морпорку. Они глазели на богато одетых дам, обсуждали их наряды, было тепло, но ещё не жарко. Цвела сирень, и её запах разносился по всему городу. На Саторской площади они набрели на толпу, в центре которой стояли командор Ваймс и патриций. Ветинари требовал, чтобы Ваймс принял в стражу живой куст сирени, командор рычал, как настоящий терьер, и говорил, что это для него уже чересчур, и если Ветинари так надо — пусть сам командует стражей, в которой служат грёбаные растеньица. Куст качался, скромно потупив ветки.

— А вот и мисс Гленда, — внезапно сказал Ветинари, развернувшись в её сторону. Гленда похолодела: откуда бы патрицию знать её имя? — Мисс Гленда, — продолжал Ветинари, — знаменита своим трезвым взглядом на жизнь и любовью к справедливости. Рассудите нас, мисс Гленда. Давайте, не стесняйтесь, выскажите своё мнение.

Гленда замерла, парализованная этим предложением, но тут над городом пронёсся ужасный звук. Кто-то крикнул: “Дракон!”. Все резко задрали головы вверх, Гленда тоже дёрнулась… И проснулась. “Ужасный звук” оказался паровозным гудком. Некоторое время она лежала, тяжело дыша и осознавая, где она, кто она и что происходит. И внезапно на неё накатило понимание: вся её жизнь за последние шесть лет — вот, что она забыла во сне! Улетучившаяся было тяжесть придавила её к кровати мёртвым грузом, и Гленда, прижав к груди Шатуна, наконец-то расплакалась. Она оплакивала всё: и закончившиеся так странно и непонятно для неё самой отношения с Наттом, и судьбу Анк-Морпорка, которая оказалась под угрозой, и себя — ту девчонку, что когда-то посмела спорить с патрицием, а затем не побоялась, бросив всё, отправиться на край света спасать племя орков. Она оплакивала свою прошлую жизнь, и постепенно, с каждым всхлипом и каждой слезой, непомерная тяжесть немного отступала.

***

Наплакавшись так, что казалось, в ней не осталось ни капли жидкости, Гленда поднялась с постели. Тут же выяснилось, что жидкость в ней-таки осталась, и Гленда порадовалась, что заранее выяснила, где тут туалет. Решив основную проблему, она осмотрела помещение внимательнее и обнаружила в стене небольшой душ. Очень кстати! — подумала Гленда, увидев своё отражение в зеркале над умывальником. Прогулка по пыльной дороге и следы от подушки на лице внешность не улучшали. И если следы от подушки видела только она, то пыль в волосах, а также на лице и одежде наверняка заметил Ветинари. Гленду мало волновало мнение патриция о её внешности, но выглядеть замарашкой было обидно.

Она быстро (насколько позволяли слои) сняла одежду, благо из “ванного” закутка её можно было добросить до кровати, не пересекая порога, и осторожно повернула оба крана. Вода исправно полилась и даже оказалась чуть горячее, чем нужно. Гленда добавила холодной и с удовольствием встала под широкие струи, растрепав затянутые в тугой пучок волосы. Вот что-что, а волосы в Убервальде у неё почему-то росли как на дрожжах, коса стала толщиной в руку. “И где ты теперь возьмёшь полотенце, чтобы всё это богатство высушить?” — спросила себя Гленда. Но проблема, хоть и действительно актуальная, не вызвала у неё должного волнения. Чувства будто замёрзли, она ощущала лишь опустошение, и от этого было странно хорошо.

На полочке над умывальником нашёлся крошечный, на пару раз, пузырёк с шампунем и приличный кусок лавандового мыла. Гленда с удовольствием пустила в дело и то, и другое, и вышла из душа с ощущением, будто родилась заново. “Хотя, — подумала она, — это странное выражение, чтобы сказать, что тебе хорошо. Когда человек или любое другое существо рождается, оно выглядит и чувствует себя не самым лучшим образом. Да и пару дней после того, как тебе пришлось, скрючившись, пролезать через узкую щель, наверняка болят все кости.”