— Не знаю, — честно ответил я. — Это скорее топор, чем меч. Осторожнее, прошу тебя.

Горец ничего не ответил, лишь сплюнул на землю и широким шагом пошёл вперёд.

* * *

С каждым шагом, который делал к врагу Фингэл, я чувствовал, как горец распаляет себя, разжигает внутри естественное пламя. На щите засветился родовой узор в виде кабана, точно так же заблестел браслет на его запястье. Сгусток магии внутри воина был похож на широкую реку, которая сипло рокочет, вот-вот готовясь обрушиться водопадом. Да и сам Фингэл в своей кольчуге был похож на блестящий поток, обрамлённый традиционным клетчатым пледом. Гром голоса горца раздался по долине:

— Назови своё имя, чтоб я хоть знал кого убиваю.

Его противник спокойно выдержал паузу и коротко ответил:

— Ари.

Меня продрало до самых костей. Тихий голос, слишком тихий, чтобы быть услышанным на таком расстоянии, ворвался в наши ряды и эхом пронёсся в сознании каждого воина Нак Обби. Я всё смотрел на разрастающуюся вокруг Ари воронку… Нет, это не дикая магия. Не так как выглядит несущийся поток воздуха, затягивающий в себя вырванные с корнем деревья. Это была ровная воронка океана, стекающего в бездонный провал края мира, недвижимая и неизменная последние тысячелетия. Только в тот момент я понял, что не встречал подобной силы никогда в своей жизни, и вряд ли встречу. Воитель-колдун или, скорее, колдун-воитель немыслимой мощи стоял на поле боя. Мне захотелось крикнуть, завопить, остановить грядущую битву, но это было невозможно.

«Два великих воина столкнутся в бою. Сильнейший победит».

Последние десять шагов Фингэл не прошёл, а скорее пробежал, после чего с криком нанёс удар. Он всё сделал правильно — отвёл назад руку, закрыл момент удара щитом, чтобы противник не знал начального движения, после чего с оттяжкой рубанул сверху. Таким ударом можно было развалить напополам корову, а она бы даже не поняла, что произошло, так быстро и сильно он был нанесён. Ари даже не обратил на него внимание, лишь подвинул корпусом назад и пропустил клинок перед собой.

Фингэла занесло и протащило инерцией вперёд, но он не стал терять запала и обратным движением попытался подсечь противнику ноги. Снова Ари сделал два коротких шага и кончик меча прошёл возле его колена. «Словно кошка играет с мышью», пронеслось в моей голове. Фингэл зарычал, как дикий зверь, и ударил острием вперёд, пытаясь насадить врага на клинок. Однако Ари скинул с плеч свой меч, одним полукруглым движением отбил выпад и, перехватив странное оружие двумя руками, ударил сверху. Горец едва успел поднять вверх щит, как удар разбил железную кромку. Осколки щепы полетели во все стороны. Буквально на глазах щит стал на треть меньше.

Даже с такого расстояния я увидел улыбку на губах Фингэла. Его глаза пылали в прорези шлема, а щит и браслет давно потухли. Он вобрал в себя всё. Горец спокойно провёл острием меча по ремням на щите, и деревяшка спала с его руки. Щит сковывал воина гор, не давал набрать скорости. Я знал, что он сделает дальше — сам бы поступил так; но ещё я знал, что это будет последний удар, и он не принесёт победы.

Фингэл схватил меч двумя руками и рубанул сверху наискось. Первый удар в том бою мог бы разрубить корову. Последний — всадника с конём. Упавший с горной вершины камень не смог бы вложить столько сил, сколько вложил в этот удар Фингэл. И охотящийся сокол не был так быстр, как клинок Фингэла.

Резкий звон от столкнувшегося металла разлетелся вокруг. Ари принял клинок на клинок, лезвие на лезвие, лишь развернув свой серп внутренней стороной. Он не сдвинулся ни на йоту от удара, а Фингэл давил до тех пор, пока не понял, что это бессмысленно. Горец отступил на полшага назад, не в силах понять как же это произошло.

Ари ударил коротко, через руку, лёгким, слово бы невесомым выпадом. Острие клинка дёрнулось вперёд и вернулось назад. Фингэл опустил руки и развернулся к нам. Шлем на его голове развалился на две неровные половины и упал на землю. По лицу, измазанному синей краской, потекли капли крови, сливаясь в густой поток. Меч выпал из рук. Горец сделал пять шагов и повалился на землю. «Жив, не навзничь упал», прошептал я.

Воины Нак Обби закричали со всех сторон и ринулись в бой.

* * *

Две лавины людей схлестнулись в битве. Как бы и когда бы это не происходило, я всегда чувствовал себя одинаково. Неважно, поножовщина ли это с пятью боярскими сыновьями на заднем дворе трактира или атака пятидесятитысячной конной лавы степняков под стенами Анвуарата. Ты вычленяешь только то, что происходит в маленьком круге впереди. Несётся ли на тебя пьяный здоровяк в одной рубахе на голое тело, а ты готовишься огреть его табуретом; или же к тебе стремительно приближается конник, закованный в железо от собственной макушки и до лошадиных копыт, а ты сжимаешь в руках длинную пику. Есть лишь враг перед тобой, тот, кто несёт несёт тебе смерть, остальное мелькает где-то на фоне, изредка выплывая вперёд яркими картинами в момент угрозы.

Я мчался за ярлом, сжимая в левой руке тяжёлый щит и проклиная рану на правой. Хорошо, что ярл Максвелл прекрасно справлялся и без меня, расшвыривая врагов мощными ударами топора, раскалывая щиты, пробивая шлемы и вминая кольчуги в тела врагов. Всё что оставалось — прикрывать ему спину. Ярл упрямо двигался вперёд, к возвышающимся за спинами врагов фигурам молодого ярла Нак Кимли и его цепного пса по имени Ари, уже успевшего вернуться к хозяину. Ярл Максвелл не выкрикивал оскорблений и угроз, он не рычал и не вопил, лишь тяжелое дыхание раздавалось из-под его шлема. Каждый раз, когда он оглядывался, чтобы убедиться, что сзади нет врагов, я видел в его глазах лишь холодную устремлённость к убийству. Он прокладывал себе путь сквозь битву словно исполинский лесоруб — сквозь лес.