Не знает этот край ни голода, ни войны, ни разорения и молятся жители отцам-созведиям, что и не узнают они горестей мира. Потому что их земля не бедна и не богата. Не вынуждает неурожай есть лебеду и относить детей в лес волкам; равно и излишек не приводит к торгу с соседями, накоплению и склокам. Можно ли жаловаться на такую жизнь?

Здесь ходят в соседние деревни на праздники, присматривают невест и женихов, а потом гуляют до ночи, танцуя и смеясь. Женятся, рожают детей, растят и воспитывают, чтобы передать им дома и поля, а потом счастливо уходят на небеса, зная что оставили этому миру достойных людей. И так, лето за летом, поколение за поколением.

Два человека сидят на вершине мельницы и смотрят на сей прекрасный край. Мужчина думает о покое и счастье. Но о чём думает женщина?

Гильда держала кончики пальцев в блюдечке с белой, похожей на молоко жидкостью. Краска никак не желала сходить с ногтей, вместо этого отшелушиваясь мелкими, как у окуня, чешуйками. Артур смотрел на неё и тихо посмеивался в усы. Наконец, женщина не выдержала:

— Зачем ты отослал трубадура?

— Я не в настроении рассказывать истории. Зато в настроении их послушать.

Волшебница приподняла бровь и наградила старого друга долгим взглядом. Следопыт опередил её вопрос:

— Как ты познакомилась с нашим принцем?

— Ты спрашиваешь меня сейчас? Спустя сорок лет? — он выделила слово «сорок» гораздо сильнее, чем следовало.

— А когда мне ещё было спрашивать?

Глаза Гильды превратились в две щелочки — признак грядущей бури.

— Например… тогда, в лагере клана О’Кэхэн? Или паранойя не позволяла?

— Ты не понимаешь… — на Артура нахлынуло тяжелое чувство. — У Тёмного Тирана везде были глаза и уши. Упомянешь что-то важное, дорогое тебе, и их не станет. Тебе не понять.

Гильда немного оттаяла.

— Извини, я не хотела, — волшебница поспешила сменить тему. — В Башне я познакомилась с нашим принцем. Точнее, в дие университат. Мой отец через знакомых своих знакомых нашёл приличного человека, готового принять на постой и обучение молодую и перспективную магичку. Так что я с восьми лет таскалась из одного этажа Академии на другой за амулетами, порошками, мазями, свитками и прочей чепухой, заодно передавая записочки или просто слова. Я привыкла, даже стала считать то место своим домом… — воспоминания затуманили глаза женщины. — А потом к нам в гости завалился отряд солдат и белобрысый мальчишка с большими глазами. Такой безобидный, такой пугливый. Как щеночек.

— Мальчишка? Да вы же ровесники.

— Я на год старше, но это неважно — маги взрослеют быстрее. Я тогда была на две головы его выше. Он так трогательно жался к моему боку, когда я провожала его на кухню и угощала печеньем.

— Ты и сейчас дылда… — невзначай бросил Артур.

— Кто б говорил, сир Пузо, — в голосе волшебницы прозвучал тот самый смешок.

Артур похлопал по животу, выбив барабанную дробь:

— Последствия сытой и спокойной жизни.

— Ой, — Гильда закатила глаза. — Пузо у тебя было столько, сколько я себя помню. Ты ж в доспех еле влезал. Каждый раз чертыхался и обещал пить поменьше пива.

Смех покатился по палатке. Как в старые времена времена… Артур глотнул чёрного вина и спросил:

— Так, а что дальше?

— А дальше я засунула свой любопытный нос глубже, чем следовало, и подслушала разговор, который не стоило подслушивать. Капитан Белтьё тогда приглядывал за принцем. Он предложил перерезать мне глотку. Просто, эффективно и без лишних раздумий. Но мой покровитель придумал получше — снарядил меня парой хрустальных шаров, походным плащом, сумкой с сухарями и сказал, что отныне я буду при этом капитане и этом мальчишке. Дальше мы мыкались по всему королевству, от одного боярина к другому. Бельтё приказывал, уговаривал и умолял, в ответ выслушивая извинения, оправдания, просьбы, а иногда — прямые угрозы. Никто не хотел помогать свергнутому принцу, — её глаза стали влажными. — Никто.

— Кроме диких клансманнов на болоте, так?

— Да. Если бы не ты и твои люди…

— Это не мои люди. Я просто за ними присматривал.

— …кто знает, чем бы закончилась наша война.

Гильда, казалось, не услышала слов Артура.

* * *

Волшебница откинула голову назад и стала смотреть вверх. Говорят, это помогало им сосредоточиться.

— Мы тогда слышали, что Тиран враждует с кланами. Враг моего врага… — Гильда взглянула на Артура. — Знаешь, как я впервые увидела тебя?

— На пиру у…

— Нет, — со смешком перебила волшебница. — Мы раскладывали свои вещи, когда в лагерь пришёл мужчина. Бородатый, с нечёсанной гривой волос, на нём был надет только кафтан и ничего больше. Ни штанов, ни обуви. Он волок за собой огромную медвежью шкуру. Это мужчина вышел в центр, бросил ношу и оттуда покатились головы королевских солдат. После чего взял огромный бурдюк с прокисшим вином, выпил его на одном дыхании, наблевал себе под ноги, упал в эту лужу и уснул.

Артур поморщился: