Бесконечно сменяющиеся, бессвязные образы.

"Нет. Связь есть. Я знаю".

Ты ищешь смысл в бессмыслице. Остановись.

"И найду его".

Оставь это. Смирись.

"Нет".

Ты сделал всё, что было в твоих силах. Пора утешиться этим.

"Пошёл ты..."

Бессвязные... Рот наполняется слюной. Мучительная резь в желудке. Спазмы скручивают внутренности. Голод. Да, они голодны, постоянный голод... но сколько можно об этом...

К голоду добавляется боль, боль сменяется яростью. Кровь на губах. Кровь на руках. Кровь...

С губ спящего срывается стон. Вошедшая в спальню девушка делает порывистое движение навстречу и в смятении замирает у порога.

...Его проводят по бесконечной галерее картин, не связанных воедино ничем, помимо причастности к земному горю и жестокости.

Демиан — измождённый подросток с лицом старика, глодающий заплесневелую корку в загаженной подворотне...

Демиан — наёмник, перерезающий глотку ставшего неудобным для нанимателя дельцу...

Демиан — ростовщик, выталкивающий старуху из её хибары...

Демиан — старая дева, подсыпающая под видом приправы ядовитую травку зажившемуся скряге-отцу...

Демиан — мать, ударившая плачущего от голода ребёнка...

Зло, великое и малое, ничтожная подлость и коварство, потрясающее основы бытия, — все лики зла проходят перед его глазами. Он примеряет на себя каждую из этих личин, его глаза смотрят из прорезей миллиарда масок.

Зло — копошащаяся липкая масса, и в эту скверну всё прибывает, как в компостную яму, — ручейки, струйки, капли. Из проклятий, из лжи и гнусности — вылепляются рыла. Кожистые крылья, осклизлые тела, клацающие пасти. Обретают форму и способности к передвижению — устремляются в мир.

К своим создателям.

Трей разыскал Магистра в недрах библиотеки, с упорством одержимого разоряющего полки. Груда раскрытых книг подбитыми птицами громоздилась на столе, некоторые упали, теряя страницы; Магистр лихорадочно продолжал ведомые ему одному изыскания, пренебрегая учинённым разгромом.

Трей в нерешительности остановился невдалеке, не зная, как реагировать на эту сцену в свете известной ему подоплёки происходящего.

Но Магистр не столь полно отрешился от действительности, как поначалу представлялось угнетённому видом друга и брата маркизу.

— Помоги, — отрывисто велел Демиан, не обернувшись.

Трей без слов подчинился, и Демиан, ни на секунду не прерывая своего занятия, бросил ему на едва подставленные руки увесистую кипу, снятую со вполовину опустевшей полки.

— Что мы ищем? — стеснённо осведомился Трей, следя за движениями побратима, остававшимися, несмотря ни на что, размеренными и точными.

Врученные ему книги при ближайшем рассмотрении оказались вовсе не случайной подборкой: то были разного рода сводки, относящиеся к определённому, довольно краткому промежутку времени.

Пергаментно-бумажную конструкцию на столе перед Демианом венчала распахнутая примерно на середине, задержанная в неустойчивом равновесии рукопись. Взглядом выхватив пару строк, Трей опознал составленный телларионским хронистом подробный перечень всех сколько-нибудь значимых случаев нападений нечисти, наиболее масштабных прорывов последних десятилетий. Несколько страниц, предшествующих открытой, топорщились безжалостно загнутыми углами: прежде Демиан не позволил бы себе подобного обращения с трудами писцов и архивистов, даже самыми дрянными. В нагромождениях набросанных одна на другую, будто бы абы как заломленных книг, оказывается, также вырисовывалась ясная последовательность: то были более ранние тома хроник.

— Весна девятьсот шестьдесят второго. — Демиан пролистывал страницы, раздражённо отбрасывая книгу за книгой. — Ищи... междоусобная грызня. Пожары, мор, голод... Всё, что угодно масштабное! Ищи!

Трей подчинился, поневоле проникаясь этим необъяснимым для него азартом. И потому, наверное, что не понимал толком, как и где смотреть, скорее Демиана натолкнулся на искомое.

— Весна шестьдесят второго... голодный бунт в Арвете. Тысячи смертей... жертвы бескормицы, повешенные, зарубленные... — Он отнял вопрошающий взгляд от строк. — Как ты узнал? И для чего всё это?

Демиан выхватил из его рук книгу, впиваясь блестящим, как в лихорадке, взором, в нужную запись.

— Невозможно... — промолвил Магистр, опустив ладонь на лоб. Забытый том выскользнул из руки и упал у его ног. — За столько веков — никому не пришло в голову связать...

— Не пришло... что? Дем? — Почти умоляюще вопросил Трей, но его слова были обращены уже удаляющейся спине. — Да объясни же толком, ради всего святого! Что всё это значит? Чем это поможет?

Побратим замедленно обернулся и так же остановился, точно успел позабыть о присутствии друга, и лишь настойчивый оклик сумел вырвать его из почти неестественной погружённости в мысли.