Хоть всё должно было быть строго наоборот, Диана накрыла одеялом плечи горничной в ветшающей сорочке.

Под опущенными веками возник образ Демиана, точно только и ждал приглашения. Рядом с ним немедленно объявилась до странности похожая на Лелайю авалларка в чёрном бархате и серебре великокняжеского дома.

Диана перекатилась по кровати, приказав обоим исчезнуть.

Но искусственно водворённая пустота требовала безотлагательного наполнения. Чтобы заслонить их образы, Диана стала вспоминать жизнь в Каста-Алегре. На изнанке век вспыхивали и гасли видения: узорчатая беседка, парящая в порывах ветра; агатовый перстень, вобравший свет; меч, невидимо порхающий в листопаде.

Думать об Илле отчего-то было приятно. Диана обняла обеими руками большую бархатную подушку и наконец уснула, и всё заслонили бесконечно падающие багряные листья.

***

Мэтр Грайлин всерьёз вознамерился перечесть хетанскую библиотеку. Хоть и не выдающаяся размерами, она содержала некие редкие экземпляры, и колдун-книгочей не появлялся даже к столу. Илле и Трей развлекались тем, что часами пропадали в фехтовальном зале, до следующей отлучки сына герцога. Телларионцы объедались и бездельничали.

Диана пыталась вытащить Ниери из скорби, не посягая на скорбь в Ниери. Но её не оставляло ощущение тщетности этих усилий. Наитие чётко постулировало своей обладательнице общий безрадостный итог, но не открывало причину. Это было похоже на то, как если бы Диане скрутили руки, завязали глаза и оставили запертой в каменном мешке.

Ниери была точно в клубе дыма — нечто, довлевшее над нею, и Диана не верила утешительным прогнозам лекарей, что пользовали Ниери после её преждевременных родов. Диана доискивалась до некой причины, но не понимала, с чего начать.

Походил к концу четвёртый вечер пребывания в Хетани. Герцог Нолан находил удовольствие в обществе молодой женщины и вёл с нею протяжённые беседы, не возвращаясь более к провокационному тону, взятому при первом ужине.

Их бескровная дискуссия касательно шансов присоединения Армалины к предельскому альянсу перешла на новый виток, когда Диана ощутила головокружение и резкую боль в животе. В следующий же миг это ощущение развеялось, а с верхних этажей донёсся отчаянный, бесконечно дробящийся о стены крик.

Опрокинув стул, Трей бросился на зов, перемахивая через три ступени. Едва достигнув верха лестницы, рванул оружие. Герцог Нолан также поспешил на помощь невестке: Диана ни на миг не сомневалась, что кричала она.

Помочь ей было нечем.

Тёмный этаж наполнялся слугами. Ниери стояла, держась за стену, и подол сорочки облепил ей ноги — блестящий, как амальгама, от живота до пола. Кто-то из слуг взял подсвечник, и это серебристо-чёрное налилось цветом.

Призрачная фигура заслонилась испачканным рукавом.

— Я упала... — повторяла она бессмысленно. — Я просто споткнулась и упала... упала...

— Кто не зажёг? — гремел герцог. — Кто, демоны вас раздери, не зажёг свечи?

Послали за медикусом. Диана видела, как Трей уносит Ниери, умолкшую и безучастную, как тряпичная кукла с глазами-пуговицами.

— Наверное, мне не стоило приезжать, — сказала Диана какое-то неучтённое время спустя под влиянием деструктивной вины: не столько потому что и впрямь полагала себя причиной произошедшего, но оттого что не сумела предотвратить. Оттого что её тёмный дар, показав отравленное будущее, вновь не дал шанса переломить судьбу.

Да и был ли тот шанс?

— Оставь эти пустые терзания, — ровным голосом откликнулся Трей. — Ты бы не приехала, и она задохнулась бы в своей скорлупе. Этот ребёнок всё равно бы не увидел свет. И лекарь высказался однозначно. Ниери не допускала его до осмотра... с тех пор. Но он твёрдо уверен, что дитя не могло выжить в теле истощённой и душевно угнетённой... так он выразился... матери. Исход был необратим, и падение лишь приблизило его. Так что если кто и виноват, то только я.

— Ты?.. Помилуйте боги, в чём ты можешь быть виновен?

Но он видел единственно себя причиной несчастья Ниери и не принимал сострадания.

— Она так тяжело переживала потерю, — заговорил Трей, и Диана ощутила, как своё собственное, его глубокое смятение. — Говорила, что ей необходимо заполнить эту пустоту... Что я могу дать ей то, что её утешит. А я, хоть и видел её уязвимость, я просто не понимал, что мне делать.

Диана подошла к нему и, взяв за руки, подвела к скамье. Они оба сели, и Диана, склонившись к Трею, положила руку на его вскинутое окаменелое плечо.