Откинулся непривязанный полог, хлопнул перебитым крылом. Гость — высок — пригнувшись, вшагнул в шатёр. Её обоняние тревожил принесённый им запах, едкий — дыма, кровавый — железа. Она прикрыла ресницы.

До млечных, зыбких сумерек, презрев опасность, отринув усталость, жгли костры. Прощались с ушедшими в лучший мир товарищами. Мало кто сомневался в том, что лучший. Хуже, чем здесь и сейчас, представить было трудно.

Он двигался, подобно ртути, и усталость не истребила в нём многолетней привычки. Сел напротив, протянул ладони к огню жаровни. Безотчётно следуя его примеру, она выпростала из-под плаща руки, хоть и знала, что ни один огонь их не согреет. Ждала, в усталой покорности, его слов. Каждодневных, неминуемых слов.

Но он всё медлил тревожить тишину. А когда заговорил, голос у него был приглушённый и охриплый. "Он ближе всех стоял к дыму погребальных костров, — отстранённо подумала она. — И ушёл последним".

— Не стану пытать тебя вопросами. Не сегодня.

Она кивнула. Быть может, она должна почувствовать благодарность. Но в выстуженной душе не было ничего.

— Он вернётся.

— Твой брат? — Ответа не требовалось. Его молчание вытягивало жилы. — А когда не вернётся... это ты тоже видела?

Она не ответила.

— Грядущее... подобно пути с тысячью развилок. Чем ближе к повороту, тем яснее виден путь. Для кого-то будущее однозначней, для другого — сложней; развилки так похожи, как угадать, куда истинно поворотит судьба... итог всегда разный. Но люди просты, и отследить их путь нетрудно. Всё равно что на потеху вытянуть не глядя белый камушек из десятка чёрных. Их дороги будто спрямлены, одинаковы от рождения до смерти, и нет в них нежданных поворотов и развилок. — Она качнула плечом, рассыпав ворох прядей, белых в них — с треть. — Бредут себе по заданному однажды пути, и судьба владеет ими, не они судьбой.

Редко, редко в мир приходят иные, и путь их — по бездорожью. Так они сами торят его. И, как на тележный обод, великий этот путь наматывает множество встречных малых путей, меняя их направленье. И уже не судьба ведёт их, но они преломляют ход грядущего, сами про то не ведая...

Он смотрел на неё сквозь пламя своими горскими глазами. Огонь в них не отражался.

— К чему ты говоришь это? Мне не постичь сути твоего дара, как бы ни хотел.

Она протянула руку и коснулась его лица. Без ласки, отчуждённо, как всё, что она делала. Ледяной ладонью к горячей щеке.

— Каждый твой шаг — камень, брошенный в воду. И по воде расходятся круги — бессчётно... и в этом разбитом отражении тщусь прозреть истину. Но вот шаг... камень падает вновь. И я начинаю сначала.

— Что ж. — Он не слишком удивился. Его вообще ничто не удивляло. — А что же ты сама, из первых или тех, иных?

И тогда она впервые улыбнулась.

— Ни то, ни другое. Я — лишь зеркало, отражающее мир. Ни больше, ни меньше.

Он бережно отнял от лица её безвольную ладонь и переплёл её пальцы со своими.

— У тебя озябли руки, Сантана.

***

Диана встрепенулась всем телом. Мазнуло по щеке — металл заклёпок, ременная перевязь, грубое сукно рукава...

— Госпожа?..

— Илле...

Дыхание перехватывало. Она озиралась, узнавая, вспоминая. Иленгарова Ласточка, животное благонравное и тихое, застыла как вкопанная в дорогу... ах да, дорогу к Теллариону.

Иленгар обещался: прибудут завтра к вечеру, коль поедут в Белый город не спеша и с ночёвкой в приличном постоялом дворе. Поначалу с непривычки Диану трясло как в маслобойке, но размеренному покачиванию всё труднее было сопротивляться. Спутник достался немногословный, пейзаж вдоль обочин — вотчина Фэлана, хозяйственно расчерченные квадраты полей с редкими кущами вдалеке — живописный, но однообразный.

— Странный сон. Будто душа покинула тело.

Это было не лучшее сравнение, — поняла она запоздало. Ведьмак встревоженно хмурился.

— Быть может... быть может, мы преждевременно оставили Добрую Весь? Целители...

— ...дали однозначный вердикт, — Диана отмахнулась от его беспокойства. — Дорога до Теллариона не повредит мне. Это всего лишь сон.

Маг неодобрительно молчал, но хотя бы не поворотил коня обратно.

***

К постоялому двору подъехали в аккурат перед закрытием. Местечко и впрямь оказалось вполне приличным, и приветливая хозяйка сама встречала ведьмака и госпожу в добротном дорожном платье. Причём б`ольшая часть любезностей предназначалась как раз таки магу — казалось разительным то, как переменилось к ним отношение в здешних краях.