– Моя голова ясна, и я попробую придержать его, - сухо сказал Том. Просто он не может сидеть сложа руки, ведь это - его страна.
– Слабая улыбка рассекла его морщинистое лицо.
– Ты говорил, что не будешь рисковать, но ты будешь. И когда ты соберешься - для Беслана и меня все будет просто словно вечерняя прогулка по саду. С тобой рядом, даже слепой цирюльник чисто побреет. Пойдем, парень, - сказал он, посадив Олвера на плечи.
– Риселле не даст тебе отдохнуть, если ты опоздаешь на урок.

Мэт глядел ему вслед, наблюдая как Том с Олвером на шее продвигается сквозь толпу быстрее, чем Беслан до него. Что Том имел в виду? Он никогда не рисковал, если не был вынужден. Никогда. Он небрежно пригляделся к тощей женщине, и парню с навозом на его штанах. Свет, они могли бы быть Взыскующими. Да, любой мог бы им быть! Этого было достаточно, чтобы воткнуть себе шип меж лопаток, словно за ним и в правду наблюдали.

Он прохромал значительное расстояние по улицам, которые фактически были тем больше забиты людьми, животными и фургонами чем ближе, он подходил к порту. Гостиницы вдоль канала позакрывали ставни, лавки торговцев закрыты щитами, жонглерам и акробатам, которые обычно развлекали толпу на каждом перекрестке, не было места для выступления, даже если они еще не ушли. Было слишком много Шончан. Среди толпы, возможно, каждый пятый был солдатом, с достаточно твердым взглядом и плечами, чтобы их спутать с фермерами или мастеровыми, даже, когда они не носили доспехи. Время от времени группа из сул'дам и дамани проходили по улице в небольшом вихре свободного места. Они встречались даже чаще патрулей. Это не значит, что они чего-то боялись, по крайней мере не Шончан. Они с уважением кланялись женщинам с молниями на синих платьях, и с одобрением улыбались когда пары проходили мимо. Беслан выскочил из его головы. Шончан нельзя выбить ничем кроме армии Аша'манов, что по слухам, пришедшим с востока, недавно и произошло. Или кто-то, вооруженный секретом Иллюминаторов. Что же, Света ради, Алудра могла хотеть от литейщика колоколов?

Превозмогая боль он старался не глядеть в сторону порта. Он хорошо усвоил урок. Чего он действительно хотел, это сыграть парочку партий в кости. Ничего если игра затянется за полночь. Предпочтительно даже попозже, чтобы Тайлин наверняка уже спала, когда он вернется во Дворец. Она выкинула его игральные кости, объясняя это тем, что ей не нравятся азартные игры, хотя сделала она это только после того, как он выиграл у нее выполнение желания, в то время как он был еще прикован к кровати. К счастью, игральные кости всегда можно найти, а с его удачей всегда лучше использовать чужие. К сожалению, как только он обнаружил, что она не собирается в уплату долга его отпускать - женщина притворилась не понимающей о чем он говорил!
– он использовал их как лекарство для ее зада. Серьезная ошибка, однако это было забавно. Так как штраф закончился она стала вдвое хуже прежнего.

Таверны и залы, в которые он входил, были также забиты, как и улицы, хохочущими и поющими Шончан, и мрачными эбударцами, следящими за Шончан в угрюмой тишине. Тем ни менее, если хватало места чтобы поднять кружку, то чтобы бросить кости места нужно намного меньше. Он все еще не оставил попыток снять в тавернах или гостиницах свободную комнатку и спрашивал об этом всех трактирщиков и хозяинов гостиниц, но все как один отрицательно качали головами. Он и не ожидал чего-то еще. Ничего не было даже перед этим нашествием. Он даже начал чувствовать себя столь же мрачно как и иностранные торговцы, которых он видел глядящими в кружки с вином, задающихся вопросом: "как они должны забирать товары из города без лошадей?". У него было достаточно золота, чтобы оплатить все что захочет Люка, и даже больше, но все оно было в сундуке во Дворце, и он не собирался даже пробовать взять из него много сразу, после того, как дворцовые слуги несли его назад из порта словно дичь, пойманную на охоте. А ведь он тогда только, поговорил с капитаном корабля. Если Тайлин узнает, а она узнает, что он пытался покинуть Дворец с количеством золота большим, чем ему нужно для вечерней игры в кости.... О, нет! Ему нужно место, каморка где-нибудь в гостинице, размером не больше платяного шкафа, что-нибудь, где он мог бы прятать золото понемногу за раз, или ему нужен выигрыш один или несколько. Удача или неудача, тем не менее, он в конечном счете понимал, что он вряд ли найдет что-то сегодня. И эти проклятые кости все кувыркались в его голове. Кувыркались и кувыркались.

Он нигде не останавливался надолго, и не только из-за отсутствия игры или места. Его яркая, почти как у Лудильщика, одежда притягивала все взгляды. Некоторые Шончан думали, что он был здесь чтобы их развлекать, и они пытались заплатить ему чтобы он спел! Он почти что позволил им, один раз или дважды, но как только они услышали его, они сразу бы потребовали вернуть деньги. Некоторые эбударцы, с длинными изогнутыми кинжалами, заткнутыми позади поясов и звенящие от гнева, который они не могли выместить на Шончан, хотели бы выместить его на клоуне, которому оставалось только раскрасить лицо, чтобы стать полностью похожим на дворянина-придурка. Мэт сразу нырял на переполненную улицу каждый раз, когда замечал, что взгляды таких парней устремлены на него. На горьком опыте он знал, что еще не достаточно окреп чтобы дать сдачи, а то, что голова его убийцы будет выставлена возле городских ворот, ему уже никак не поможет.

Мэт остановился отдохнуть, где смог - на пустой бочке, брошенной возле входа в аллею, перед таверной в которой было одна или две общих комнаты, на каменной ступени, пока владелец таверны не вышел и смахнул с него шляпу своей метлой. Его живот уже начинал целоваться с его спиной, требуя пищу, а он сам уже стал чувствовать, что каждый зевака обращает внимание на его кричащие одежды. Сырой холод стал просачиваться в его кости, а единственными игральными костями, которые он нашел, были все те же в его голове, гремящие словно копыта лошади. Ему казалось, что они прежде никогда так сильно не грохотали.

"Ничего не остается как возвращаться и быть проклятым домашним зверьком Королевы!" - рычал он, используя свой посох как рычаг чтобы поднять себя со сломанной корзины, брошенной на улице. Несколько прохожих обернулись на него, как будто его лицо уже было раскрашено. Он их проигнорировал. Они были не достойны его внимания. Он не бил их по голове посохом, как они того заслуживали, глядя на человека таким образом.

Улицы все также были полны народа как и раньше, и он понимал, что ему повезет если он до ночи вернется во Дворец. Конечно, Тайлин может уснуть к тому времени. Возможно. Его желудок рычал, достаточно громко, чтобы затмить игральные кости. Она могла бы приказать на кухне, чтобы они не кормили его, если он придет слишком поздно.

Десять с трудом завоеванных спанов через усталость, и он повернул в переулок: узкий и темный. Мостовая кончилась. Белая штукатурка на стенах без окон была разбита и опала, выставив наружу кирпичи. В воздухе сильно пахло гнилью, и он надеялся, что то по чему он шел было просто грязью, хотя дурно пахнущий аромат выдавал, что это было не так. Никого не было видно. Он мог наконец-то идти широкими шагами. Или как-то похоже на это ковылять, как он уже делал сегодня. Он едва смог дождаться дня, когда он мог бы пройти несколько миль без одышки и боли, и не нуждаюсь в посохе. Переулки закручивались. Большинство из них были такими узкими, что его плечи чиркали по стенам, превращая город в лабиринт, в котором легко потеряться если вы заранее не знаете как пройти. Он всегда выбирал правильный поворот, даже когда узкий, изогнутый путь внезапно разделялся на три или даже четыре и все, казалось, извивались в том же направлении. Некоторое время назад, когда ему было нужно скрыться от посторонних глаз он изучил эти переулки и знал их как свои пять пальцев. Хотя, достаточно странно, он все еще чувствовал, что за ним наблюдают. Он подумал, что это не пройдет пока он был вынужден носить эту проклятую одежду.