Мадленка, хоть ей и строго-настрого запретили попадаться послам на глаза, ускользнула из своей комнаты и спряталась в соседнем зале, за дверью. Оттуда ей был прекрасно виден Боэмунд фон Мейссен, развалившийся в кресле великого комтура. На столе перед Боэмундом лежало блюдо с темным виноградом, выращенным кудесником Маврикием, и крестоносец отщипывал от кисти ягоды и отправлял их в рот, нимало не заботясь о том, какое впечатление это производит на окружающих. Губы его от винограда сделались совсем лиловыми.

Мадленка подозревала, что мстительный Боэмунд замыслил в отношении ее какую-то пакость, и ей хотелось знать, какую именно. Она бы не удивилась, если бы он приказал, к удовольствию Флориана, снять с нее живьем шкуру, чтобы получить обещанные двести золотых флоринов. Именно поэтому она и томилась тут, в закутке за дверью, подсматривая в щель между петлями.

Кроме Боэмунда, в зале осталось с десяток рыцарей, в их числе фон Ансбах и хронист. Альберт, новый оруженосец Боэмунда, получил от своего господина приказание и удалился. Через какое-то время он вернулся, сообщил, что все сделано, и только тогда Боэмунд велел впустить епископа.

Наконец появился Флориан в сопровождении всего четырех человек свиты. Заметно было, что пастырь бодрится, хотя ему явно не по себе. Он осведомился, где великий магистр.

– В отъезде, – был ответ.

Флориан спросил тогда о великом комтуре.

– Он болен, – сказал Боэмунд.

– Я полагаю… – начал епископ и умолк.

– Со всем, что их касается, вы можете обратиться ко мне, – заявил Боэмунд, глядя на него в упор.

– Ну что ж… – Флориан достал два скатанных в трубку письма, с обоих концов запечатанных сургучом. – Простите, не знаю вашего имени, господин…

– Комтур Боэмунд фон Мейссен.

Мадленка заметила, как епископ Флориан вздрогнул и побледнел. Вид у него, когда он узнал, с кем разговаривает, сделался самый жалкий. Он молча отдал письма и отошел назад. Про себя Мадленка отметила, что Боэмунд даже не предложил послу сесть.

Одно письмо, очевидно, было от князя. Боэмунд бегло пробежал его глазами.

– Хм, – сказал он, – князь Диковский так же слаб в латыни, как и прежде [8] . – Боэмунд передал послание Киприану и взялся за второй свиток. – Ха! Печать короля! Что же нам пишет старая лиса?

– Прошу вас… – несчастным голосом начал было епископ Флориан, но Боэмунд оборвал его взглядом и развернул свиток.

– Пахнет язычеством, – заметил фон Мейсен с усмешкой, поднеся свиток близко к носу.

Хронист не смог сдержать улыбки. Сердце Мадленки пело от восхищения. «Большой, конечно, негодяй… но как держится!»

– Все то же самое, – проворчал беловолосый красавец Боэмунд, отдавая Киприану письмо короля. – Итак, вы непременно желаете заполучить этого… этого… – Рыцарь щелкнул пальцами, словно никак не мог вспомнить, о ком именно идет речь.

– Он назвался Михалом Краковским, – поспешно заговорил епископ Флориан, – но мы отнюдь не уверены, что имя истинное. Убийца княгини Гизелы должен быть наказан, и не к лицу таким рыцарям, как вы, укрывать его и оказывать ему гостеприимство.

Сердце у Мадленки упало, потому что Боэмунд на каждое слово епископа кивал с задумчивым видом.

– Мальчик лет пятнадцати, росту среднего… – повторил он нараспев. – Что там еще? Глаза карие, волосы рыжие, был одет в черную куртку и коричневые штаны… Вы уверены, что это он?

– Абсолютно уверены, – твердо сказал епископ. – Князь Август Яворский даже назначил награду за его голову любому, кто доставит преступника живым или мертвым.

– И много? – с деланым безразличием спросил омерзительный крестоносец, отправляя в рот очередную ягоду.

– Двести золотых флоринов.

– Да ну? С каких пор князь Август сделался так богат? Он же всегда жил у дяди, который оплачивал даже его дружину, не говоря обо всем прочем.

Епископ вскинул голову.

– Вам угодно шутить, но я не нахожу ничего смешного…

– Я тоже, – сухо произнес синеглазый. – Какие дорогие у князя Августа враги! Двести флоринов, бог мой! Если бы все мои враги мне так недешево обходились, я бы давно разорился. К счастью, я всегда могу позволить себе убить их совершенно бесплатно.

У Флориана затрясся подбородок, но он справился с собой, хоть и с трудом.

– Я бы попросил вас не отвлекаться от нашей темы.

– Я и не отвлекаюсь, что вы. Надеюсь, замечательные монеты с изображением лилии у вас с собой? – вежливо поинтересовался Боэмунд. – Или вы явились с пустыми руками, надеясь на письмо короля?