Хок, как верный оруженосец, безропотно следовал за мной, всё подмечал, брал на заметку и давал распоряжения подчинённым.

Тревожное известие застало нас в командном отсеке, когда я, сев за свой пульт, принялась проверять наличные запасы материалов, чтоб найти несоответствия, которые могут вывести нас на очередные ловушки.

К моему пульту подошёл Белый Волк и сообщил:

— Началось…

— Что? — спросила я, хотя, можно было и не спрашивать, достаточно было взглянуть на выражение его лица.

— У Стэна… Врачи ушли в камеру карантина, задраили дверь и отключили камеры слежения.

— В камеру карантина? — я обернулась к Хоку. — Они что, не перевели его в медотсек?

— Джулиан сказал, что не хочет его привязывать, — пожал плечами он. — Они просто отвели его в карантинную камеру и там же установили аппаратуру.

— Доктор сказал, что сама по себе операция не сложная, — добавил Белый Волк.

— Значит, беспокоиться не о чем, — я повернулась обратно к пульту, но строчки на экране сливались в непонятное месиво. — Продолжайте работать.

Белый Волк ушёл, это я знала точно. Хок какое-то время молчал, но я знала, что перечень на экране компьютера интересует его ещё меньше, чем меня. Скорее всего, он вообще на него не смотрел.

— Командор, можно вас на два слова? — негромко спросил он.

— Позже, — ответила я, положив пальцы на клавиатуру.

— Сейчас, — возразил он.

Я выразительно посмотрела на него. Он спокойно встретил мой взгляд, но выражение его глаз мне не понравилось. Я поднялась и пошла в свой отсек. Он последовал за мной. По пути, я успела заметить, как настороженно переглянулись между собой находившиеся на мостике Булатов и Вербицкий.

Прикрыв за собой дверь, Хок тут же прижался к ней спиной, словно боялся, что кто-то ворвётся следом и помешает ему говорить.

— Ты мне не доверяешь? — резко спросил он.

— Почему? — опешила я.

— Зачем эта ревизия, да ещё на глазах у членов экипажа? Ты не довольна моей работой? Я что-то делаю не так?

— В чём проблема? — недоумённо спросила я. — Это и моя работа.

— Материальные запасы — это моя работа! — чётко проговорил он. — И второго помощника. С какой стати командиру влезать в эти дела?

— Я всегда занималась этим… — растерянно пожала плечами я. — Я же должна знать, чем располагаю. На «Эдельвейсе» я занималась запасами.

— У тебя что, не было старпома? — раздражённо уточнил он.

— Нет, — покачала головой я, и мне вдруг стало грустно. — У меня был помощник по научной части. Заниматься хозяйством было ниже её достоинства.

— Ниже чего? — пробормотал он.

— Достоинства… — я задумчиво посмотрела в окно. — У меня был старпом по науке. Иногда мне приходилось едва не за шиворот вытаскивать её из каюты, чтоб отправить в лабораторию. Правда, это случалось после нескольких суток напряжённой работы. У меня был старший астронавигатор, который изобретал гениальные устройства, а в это время за курсом следил курсант-стажёр.

— Я думал, что это у нас странный экипаж, — заметил он и сел.

— Остальные великолепно выполняли свою работу, — возразила я, тоже села и посмотрела на него. — У нас действительно странный экипаж, именно поэтому от тебя я желаю видеть безупречную работу. И никаких истерик.

— Экипаж недоволен, — словно не услышав меня, произнёс Хок. — Вся эта история со Стэном и эта рискованная операция только подлили масла в огонь. Оказывается, его здесь любят, насколько они вообще могут кого-то любить. Они не хотят, чтоб он рычал в трюме, но при этом считают, что врачи пошли на неоправданный риск. К тому же Джулиан приказал отключить камеры наблюдения.

— Зачем он это сделал?

Хок пожал плечами, разглядывая книжные полки.

— Может, собирается прибегнуть к магии. А, может, просто не хочет, чтоб кто-то видел то, что может произойти со Стаховски.

— Он бы не стал рисковать, если б не верил в успех, — произнесла я. — Теперь всё в его руках, так что нам остаётся только ждать. Ещё плохие новости?

— Брожение среди членов экипажа. Они ворчат и дуются. Им кажется, что ты не знаешь, что делать дальше.

— Рвутся в бой?

— Они считают, что нужно делать хоть что-то.

— Ты тоже так считаешь?

Он, наконец, взглянул на меня.

— Мы торчим здесь уже, Бог знает сколько, и ничего не делаем. Ты не хочешь, чтоб мы улетали, но и ничего не предпринимаешь. Сколько это будет продолжаться? У тебя есть какой-то план? Честно.

— Нет, у меня нет плана. И я, действительно, не знаю, что делать, если говорить об активных действиях.

— Мы что, будем здесь зимовать?

— А что ты предлагаешь? Послать в город лазутчиков? Мы уже отмели такую возможность. Вывести из трюма этих бронированных уродов и напасть на город? Это, конечно, вариант. У нас, правда, нет солдат, и мы мирный поисково-спасательный звездолёт. Но, допустим, у нас есть пара-тройка ребят, которые умеют стрелять по живым мишеням. Как насчёт противостоящей нам армии и пяти тысяч заложников в городе?