– Если нужно что, к вашим услугам. Заходите вечерком в гости!

– Спасибо. Вот дедушке полегчает...

В городе, по словам Сарвара, за подобными приглашениями в гости ничего не стоит. Обычай гостеприимства и хлебосольства в городских условиях, где все куда-то спешат, все заняты, блюсти не так уж легко. Другое дело - село. Я знал, что, если мы откликнемся на приглашение председателя и действительно придем к нему, он будет искренне этому рад, выставит на стол все, что есть в доме. И жена его будет рада новым людям. Гость в доме - праздник. Эта народная поговорка, к счастью, не потеряла еще своего значения.

А старуха Гонча тем временем извлекла из принесенной председателем корзины мясную вырезку, обернутую в чистую белую тряпицу, горшочек густых деревенских сливок, сливочное масло в медной пиале, тендирный чурек.

– Ай, спасибо, Сараджам. Спасибо!
– приговаривала старуха, выставляя все это на стол.

– Сараджам это кто?
– спросила Сарыкейнек.

– Жена председателя. Учительница. Очень уважает нашего старика, иногда приходит сюда со школьниками, чтобы Гадирхан рассказал, как жили в старые времена!

– И про что же он рассказывает?
– поинтересовался я.

– Про удалых разбойников, - коротко, как бы нехотя ответила бабушка Гонча.

– Ну уж про разбойников! Ты скажешь!
– подал голос старик.
– Аразгараглы Сулеймана, про Сумасшедшего Али... Так прозвали его за безумную удаль, пояснил старик.
– Бек, видишь ли, отнял у него дочь. Он убил этого бека и подался в бега... Отчаянный был человек!

Меня всегда очень интересовали гачаги. Слово это буквально означает "беглец", но в народе оно обрело иной смысл, а именно: удалец, герой, народный мститель. .. Помню, маленьким я очень боялся темноты, и в минуты, когда в комнате выключали свет и воспитательница закрывала дверь, я, чтобы не трусить, представлял себя большим, сильным. Чем-то похожим на легендарного Гачага Наби. Быть может, происходило это потому, что рос я без отца и отсутствие близкого человека, с кем мог встать вровень хотя бы в своих мечтах, привело меня очень рано в мир героических сказаний, дастанов... Теперь, когда я вырос, пожалуй, единственное, в чем мы схожи с Наби, - это то, что у меня есть своя Хаджар, своя верная и преданная подруга - Сарыкейнек.

Пока я предавался размышлениям, а старый Гадирхан дремал, женщины хлопотали по хозяйству. Разделали мясо, почистили зелень, поставили на огонь небольшой медный казан. И вот уже все готово, стол накрыт. Закипела похлебка, источая по всей комнате аромат. Гонча попробовала было разбудить старика, чтобы тот поел горячего, но безрезультатно.

– Ладно, пусть поспит. Сон сейчас для него важнее, чем еда, - решила старуха. И усиленно стала потчевать нас с Сарыкейнек.

Я мигом расправился с содержимым своей тарелки и вышел на веранду покурить. И тут через открытую дверь слышу, как старуха пытает Сарыкейнек, расписались ли мы. Говорит, бывает, что со свадьбой тянут, ведь для хорошей свадьбы сколько надо всего - и дом, и мебель, и постель, и посуда!
– так вот, пока, говорит, то да се, молодые, глядишь, сходят в загс... Тогда, говорит, все законно, даже и без свадьбы! (Смотри-ка, грамотная старуха!) Услышав от Сарыкейнек, что пока мы не расписались, старуха смолкла. Из комнаты доносился только стук посуды, прибираемой со стола.

Когда я вошел, старуха глянула на меня исподлобья.

– Вот что, парень, собирайся!
– решительно сказала она.
– Переночуешь у нас.

– Почему?

– В своем поселке делайте все, что вам вздумается, А у нас с этим строго...

– С чем, бабушка?
– спросил я.

– С этим, - и старуха взглядом показала на Сарыкейнек.
– Чтобы дочка покойной Саяд на виду у всех распутничала?!

– Да о чем это вы, бабушка?-вспыхнула Сарыкейнек.
– Фата невесты для меня священна. И Валех, слава богу, не такой парень!

– Ладно, что говорить пустое, - прервала ее Гонча.
– Бог свидетель, я не хотела тебя обидеть. Делайте что хотите. ..
– И она направилась к двери.

Примирение произошло на пороге. Женщины обнялись, постояли, о чем-то пошептались.

– Быть может, Валех, прихватим одеяла и подушки, а?
– сказала, повернувшись ко мне, Сарыкейнек.
– А то у дедушки, я смотрю, с постельными принадлежностями небогато. Идем, тетушка Гонча даст.

– Нет, не надо, - решил я.
– Все равно по очереди придется возле дедушки сидеть. А вздремнуть есть где, Во дворе на топчане...

На том и порешили.

.. .Ночью дедушка метался в постели, кашлял, хватаясь за грудь. В бреду продолжал спорить с председателем колхоза.

Мы накрывали его одеялом, но одеяло то и дело сползало на пол. Клали мокрую тряпицу на лоб. Лоб пылал,

Вскоре мы оба стали клевать носом. Сказывалась усталость после дороги.

– Вот что, ты иди поспи, а я посижу, - сказала Сарыкейнек.
– Я тебя разбужу, и ты сменишь меня.

– Ладно.

Выйдя во двор, я улегся на деревянный топчан, натянув на себя рваный палас. Глубоко вдохнул чистый, свежий воздух. И мгновенно заснул... Проснулся тоже, как мне показалось, мгновенно. Надо мной стояла Сарыкейнек. Лицо у нее было встревоженное.

– Дед исчез.

– Как это?

– А вот так. Я на минуту вздремнула, открыла глаза, а его постель пуста. Думала, по нужде вышел. Подождала, вижу - нет. Вышла во двор, нигде нет!
– От огорчения Сарыкейнек чуть не плакала.

– Успокойся. Сейчас найдем.

Мы обшарили весь дом, вышли на улицу. Дед и вправду пропал.

– Послушай!
– сообразил я наконец.
– Да он к водопаду пошел! Помнишь?

– Помню. Врач не советовал купаться в ледяной воде...
– сказала Сарыкейнек и тут же испуганно вскрикнула: - Быстрей! Ведь он же доконает себя! Бежим!