— На крыше? — Она прижимается к нему, когда он ведет ее вверх по винтовой лестнице. — Что ты собираешься сделать, столкнуть меня?

— Не будь такой чертовски драматичной, Ариана. Тебе повезло, что я не отправил тебя в монастырь после всего, что ты натворила.

Их крики эхом отражаются от стен, отскакивают от потолка и возвращаются к нам, прежде чем затихнуть и полностью исчезнуть. Стелла неловко ерзает, оглядываясь через плечо на маму.

Вздохнув, мама делает шаг вперед и кладет руку Стелле на плечо. Это своего рода утешительный жест, который я могла бы получить несколько месяцев назад, но не теперь, несмотря на истории, которые я слышала о том, как сильно мама скучала по мне все это время.

Когда она полходит ближе к Стелле, я сдвигаю ногу в сторону и придвигаюсь к Кэлу, находя утешение в крепком ощущении его тела напротив моего и в этом аромате корицы и виски, который каким-то образом пропитывает его.

Мама замечает это движение и, прищурившись, смотрит на меня.

— Стелла, carina (п.п.: от итал. Милая), почему бы вам не сбегать наверх и не подготовиться к некоторым из твоих выпускных экзаменов? Я уверена, что эссе по всемирной истории не напишется само по себе.

Стелла усмехается.

— Если бы только. — Она колеблется мгновение, глядя на меня сомневающимся взглядом, как будто не уверена, стоит ли ей оставлять меня.

— Я уверена, что твоя сестра все еще будет здесь завтра, — говорит мама, подталкивая Стеллу к лестнице. — А теперь иди.

В последний раз обняв меня, Стелла исчезает в том же направлении, куда ушли папа и Ари, и несколько минут единственным звуком остается глухой стук ее кроссовок. Затем дверь захлопывается, и внезапно мы остаемся только втроем, погруженные в тишину.

Материал принадлежит группе

Копирование материалов строго запрещено.

ГЛАВА 31

Кэл

Я ПОЗВОЛЯЮ тишине, наполняющей гостиную Риччи, на мгновение впитаться в мою кожу, ценя ее, пока могу, осознавая, что Кармен умеет разрушать вещи.

Если бы сердца были сделаны из стекла, оставшиеся кусочки моего были бы зазубренными и расколотыми, их совершенно невозможно было бы склеить обратно.

Ее круглые глаза мечутся между Еленой и мной, как маятник, который я сломал несколько недель назад, пытаясь решить, кого из нас разорвать первым. Напряжение туго скручивается у меня в животе, вырывая дыхание из легких, поскольку оно занимает больше места, чем необходимо.

— Почему бы вам двоим не присесть, — предлагает Кармен, указывая на диван, с которого мы только что встали.

Ее голос, как гвозди по классной доске, заставляет мою руку дернуться в сторону Елены, зудя, чтобы звук прекратился раз и навсегда.

— Нет, спасибо. — Мой рот приоткрывается, чтобы сказать то же самое, но комнату заполняют слова Елены, вызывающие шокированный взгляд ее матери.

— Неужели Кэллум испортил манеры моей милой, невинной дочери? — говорит Кармен, свирепо глядя на меня. — Присаживайся, bambina. Прояви немного уважения к своей матери.

— Так же, как ты уважала мой брак, распространяя слухи и лгала таблоидам о его природе?

Нахмурившись, Кармен некоторое время ничего не говорит, и я практически вижу, как в ее мозгу крутятся шестеренки, придумывая, как ей поменяться ролями и выставить себя жертвой.

У нее этот гребаный блеск в глазах; тот, который вспыхивал каждый раз, когда она появлялась в любом доме, который я снимал, рыдая с размазанной по щекам тушью, умоляя меня простить ее за слабость, когда дело касалось ее мужа.

Это всегда было «Детям нужен папа» и «Он выследит меня и убьет, если я уйду». Все что угодно кроме правды, которая заключалась в том, что она никогда в действительности не собиралась оставлять Рафаэля.

У нее был свой торт, и она тоже хотела его съесть.

— Я не уверена, что именно твои сестры рассказали тебе о моей реакции на твою… бурная свадьбу, но уверена, что это сильно преувеличено. — Кармен устраивается в мягком кресле, закидывая одну ногу на другую, стратегически закатывая лодыжку, чтобы ее нога казалась длиннее через разрез халата. — Возможно, если бы ты отвечала на мои звонки и смс, Елена, ты бы об этом знала.

— У меня есть сообщения, в которых говорится о том, как ты хочешь спасти меня, — говорит Елена, потянув телефона, откуда из чашечки бюстгальтера, открывая поток текстов. Она пролистывает их, зачитывая вслух каждую просьбу и обещание Кармен.

— Ты хочешь сказать, что я была не оправдана, учитывая все обстоятельства? Тебя вырвали с корнем из твоей жизни. Матео… — Она понижает голос, хотя никто вокруг ничего не собирается говорить. — Мертв. Я беспокоилась за твою безопасность.

— Я никогда не была в опасности. Папа подписал долбаное свидетельство о браке.