Недовольно, в первую очередь на себя, нахмурилась. Нужно было не торопиться, а создать две руны сна, для кадари и эль-туань по-отдельности. Тогда, перед открытием Портал, я бы просто нейтрализовала вторую, и оставила бы кадари на милость судьбы.

Что ж, что сделано, то сделано, наложить руну сна вторично я все равно не могла. Значит, предстояло разбудить всех. Либо… либо я могла спросить у Мервина, когда он придет в себя. Именно «когда» — я даже мысленно не позволяла себе заменить это слово на «если». Эль-туань живучий народ, да и примесь крови двусущных в его жилах только поднимала шансы.

Солнце медленно ползло вверх по небосклону. Я устроилась на траве, на самом солнцепеке, рядом с палаткой, где лежал Мервин. После нескольких месяцев в каменных стенах казалось, что я никогда не смогу насытиться теплом и красотой дневного светила. 

В руках я держала кусок полотна с почти готовой руной Сият. Можно было бы вывести руну и на бумаге, но, в отличие от вышивки, не всякая бумага и не всякая краска годились для рунической магии. При вышивке все было проще. Чтобы призвать благословение Бездны и ее Властелина оказалось достаточно двух капель своей крови: одной для первого стежка, второй для последнего. 

 Но руна руной, а следящие Нити никто не отменял. Время от времени я лениво шевелила ими, передвигая по лесу. Они захватывали всего полмили в окружности, но для заблаговременного предупреждения этого должно было хватить. 

Через несколько минут руна должна была быть готова. Идеальное средство свернуть пространство всего лагеря повстанцев, закрыв от проникновения извне. Когда я закончу…

Землю основательно встряхнуло, потом еще раз, и еще. Моей первой панической мыслью было: с Мервином что-то случилось, рунная магия сработала не так.

Почва под ногами ходила ходуном, мне пришлось двигаться чуть ли не на четвереньках. Вот и палатка. Полотняная дверь дергалась от толчков, и так же вздрагивал лежащий на земле таирт, бледный и безучастный к происходящему. Руна на его груди светилась едва-едва, кровь уже почти полностью впиталась в кожу. Последнее показалось мне странным, хотя, с другой стороны, что я знала о реальном действии рун? Тем более на полукровок? 

Всмотрелась. Рана явственно затягивалась, биение сердца все также не было слышно. Но я знала, что оно есть, где-то около десяти ударов в час — достаточно, чтобы душа не надумала покинуть тело. 

Очередной земной толчок почти опрокинул меня на раненого. Я выбралась из палатки — как раз вовремя, чтобы увидеть, как по земле во все стороны расползались трещины. Сперва едва заметные, они расширялись, подбираясь к беспомощным телам спящим. Еще толчок. Еще. Тела, подбрасываемые ударами, начали скатываться вниз. Мгновение, следующее — эль-туань и кадари, один за другим, исчезали в бездонной глотке земли. Единственным островком спокойствия была палатка, у которой, вцепившись в ее край, стояла я. 

Да что же происходило? Мы ведь находились на срединной равнине. Я никогда прежде не слышала о землетрясениях в нашем королевстве! 

Я ввинтила следящие Нити под землю и отшатнулась в омерзении: там кружил огромных размеров червь. Заставлял твердь содрогаться в конвульсиях, вновь и вновь огибал нас с Мервином по широкой дуге — не ближе и не дальше. И ловил жадной пастью все новые и новые тела, падающие вниз.

Меня словно окутало плащом из ледяной крошки, потом бросило в огонь. Я поняла. Это ведь я сделала! Я, рунами Древних! Это я призвала те силы, которым поклонялись Древние — силы самой Бездны. А Бездна никогда не уходит, не сняв жатву. Как я могла даже не задаться вопросом, к каким силам взываю?

— Хватит! — я кинулась к ближайшей трещине, упала на колени, из-под ладоней оборвались вниз комья сухой земли. — Хватит! Оставь их! 

Из непроглядной черноты внизу смотрели два горящих глаза чудовища. Дрожь земли прекратилась — меня слышали и меня слушали.

— Уходи, — я сказала спокойно, словно дикому животному, которому нельзя показать страх, как нельзя повернуться спиной. — Уходи. Ты получил, за чем пришел, ты сыт — уходи.

Желтые, со ржавым окоемом, глаза. Они словно стали ближе — или это меня затягивало в их глубину? Но мне не только нельзя было показывать страх, мне нельзя было бояться. Нельзя — иначе не выживет мой таирт. Нельзя — потому что тогда груз смертей на совести станет слишком тяжел для одной бывшей принцессы. Пусть даже сама принцесса тоже будет мертвой. 

Я не боялась. 

Я была сильнее, чем эта тварь из Бездны. 

Я не боялась, потому что ни одна тварь не может сравниться со старшими детьми Властелина, а я смотрела в глаза Дракона, желавшего моей гибели, и осталась жива.

В памяти вспыхнуло воспоминание о бездонной черной пропасти — взгляде Кароса Дакаанта — которая почти затянула меня. Но теперь эта пропасть словно создала стену между мной и тварью. 

Понимало ли чудовище мои мысли, считывало ли только эмоции, или же общение между нами происходило на ином уровне, который я не могла осознать, но внезапно червь отдернул ментальные щупальца. Детей своего Властелина твари боялись так, что даже от одного воспоминания чудовище попятилось.