Азар же сам себе не мог объяснить, зачем отменил решение отца. Возможно просто нашел повод её сюда привести? Но в таком не признался бы ни за что. Конечно нет. Он всего-то хочет лично указать ей на её место здесь.

Когда девчонка вошла, обняв себя за плечи, он строго отчитал её за неподобающее поведение. Она начала было что-то говорить, снова обращаться к нему излишне фамильярно, но он проявил твердость, запретив ей раскрывать рот без разрешения. А чтобы она поняла и то, как он к ней добр, объявил, что больше бить её не будут. Только вот ожидаемой радости и облегчения на её лице не появилось. Ишь какая, мало ей его доброты. Не оценила.

И тогда Азар махнул рукой. Какая ему разница, что там она себе надумала и чем может быть недовольна? Он собой буквально гордился.

— Ты останешься здесь сегодня. Тут тебя никто не тронет. Можешь лечь… в углу. Возьми плед с постели.

Она смотрела на него таким неверящим взглядом, будто это всё не может происходить. Неужели наконец-то сообразила, какую милость он ей оказывает? Или снова не может принять своё новое положение тут?

— Мне спать на полу? — Ещё хмурится!

— А ты думала, я приглашу тебя к себе в кровать? — Он надменно приподнял бровь. — Такая же, как и все женщины, ради своего комфорта, готова предлагать себя.

Девушка покраснела, не ответив. Взяла плед и молча улеглась в углу просторной комнаты, отвернувшись к стене. Видимо дошло наконец. Вот и славно. Он и проучил её, добился послушания. И одновременно помиловал. Азар считал себя блестящим правителем и дипломатом, и прямо сейчас проявил свои лучшие качества.

А ещё он подумал, нужно ли вызвать лекаря? Но она не плакала, не кривилась от боли, не просила помочь. Может на самом деле ей не так уж и плохо? А следы от плети заживут же и сами. У него вот заживали, когда отец бывало прикладывал. Да и разве его это дело — возиться с рабыней? Он и так позаботился о ней уже, не дал наказать нормально и предоставил свои покои, чтобы её никто больше не тронул. Уже проявил великодушие.

Король, не торопясь, принял ванную. Сегодня даже не стал звать невольниц, всё сделал сам. Хотя идея приказать конкретно этой девушке прийти и помочь ему мелькнула. И внутри от мысли, что она будет водить мыльными ладошками по его коже, разлилось тепло. Но он отогнал непрошенные фантазии. В том числе, потому что не хотел привязываться к ней. И так уделил слишком много времени.

Понимание, что она в его комнате неожиданно тоже дарило умиротворение. Может и правда приказать ей ночевать тут всегда? Ну кроме ночей, когда он принимает девушек из гарема… Но её сгорбившаяся с выступающими ребрами и пятнами крови спина на тонком пледе опять заставила вспомнить, что она всего лишь грязная человеческая рабыня. И ему снова стало неприятно, что Великий для него выбрал именно её. Даже дракон внутри фыркнул, выражая пренебрежение. Никакая она им не пара.

За что их так наказали? Алмазный дух мог бы дать, как нормальным драконам, хорошую истинную, а не недоразумение. Из-за этой связи он, даже несмотря на то, что презирает её, всё равно испытывает какую-то необъяснимую тягу. Это ужасно мучает. Хорошо, хоть ему хватает ума сопротивляться этой ошибочной магической связи и объективно воспринимать человечку, а не терять голову.

Король улегся на свою мягкую постель и блаженно прикрыл глаза. И всё же дракон, хотя тоже относился к ней свысока, но когда она рядом, становился спокойнее. Будто всё на своих местах. Они оба наслаждались этими минутами, когда их не тянет к ней на другой конец замка. Наконец удастся хорошо отдохнуть и выспаться.

Чувствуя её аромат, он мирно уснул, и поэтому не видел, как дрожит от слез её спина.

Эммили

Ей хотелось забраться к нему на колени, свернуться там клубочком, рассказать обо всех своих страхах и печалях, почувствовать, как он обнимает её, как шепчет, что всё это был ужасный сон. Что он никому не позволит причинять ей боль, что не станет больше обижать сам. Она бы простила ему всё. Только бы он обнял…

Одно его прикосновение, казалось, может излечить её душу, и тело перестанет ныть. Кровавые полосы от плети горели огнем, каждое движение причиняло боль, и она старалась не шевелиться. Попросить у Азара помощи не решилась, теперь боясь, что он посмеется, прогонит или ещё хуже — вернёт ей наказание. Ужасное ощущение — бояться любимого. Но она любила. И боялась.

И поэтому молчала, стараясь даже плакать бесшумно, чтобы он не слышал. Ведь если прогонит, то наверное её продолжат бить. И Эммили терпела. Старалась не дрожать от страха, обиды и слез, чтобы только остаться с ним тут. Чтобы знать, что он рядом. Пусть и такой, чужой, безразличный, но он тут.

Она слышала его ровное дыхание, и от этого удавалось хоть немного расслабиться. А то спазмы во всем теле от пережитого кошмара никак не проходили.

Девушка представляла, как он подходит сзади, берет её на руки, укладывает рядом с собой, покрывает поцелуями её лицо, гладит плечи и волосы. Как раньше, накручивает прядку на ладонь и целует её. И она улыбается ему, прижимается ближе. И ей так спокойно. И не страшно вовсе…

Эммили так и уснула в мечтах, и ей снова снился добрый ласковый Азар. Самый сильный, самый красивый, самый замечательный…

А проснулась оттого, что её тормошат чужие руки. Служанка будит её, особенно не церемонясь.

— Господин приказал отвести тебя в комнаты слуг.

Эммилия оглядела пустую комнату, морщась от боли в спине, но его не было. Он просто оставил её снова, приказав служанке увести.

Её мечты так и остались мечтами.

Глава 53